Русские сочинения Смутного времени (современные событиям и написанные по итогам эпохи) – практически последний и очень сильный всплеск московской поэтики и книжной традиции накануне последующих влияний и новаций. Дальнейшее научное исследование «Временника» Ивана Тимофеева (Семенова), как и «Сказания» Авраамия Палицына, «Летописной книги», сочинений Ивана Хворостинина и др., более широкое и последовательное включение их материалов в курсы истории русской литературы, русского литературного языка, спецкурсы по истории поэтического стиля необходимы для заполнения ощутимой (полу-)лакуны в представлениях о языковой и литературной эволюции. Сложный язык «Временника» принадлежит к явлениям малоисследованным (Труд О.А.Державиной по смысловой расшифровке и переводу памятника неоценим). У Тимофеева есть ряд диагностических слов, не исключительных, но характерных (сингклитъ, силентiяры, срабный, порекло и др.), он любит композиты, в том числе окказиональные (лесопроходный, землеплодный, градограбители, младоюнный и др.), этимологизацию имен (тезоименитъ благодати, двоематеренъ), абстрактные номинации. Синтаксис его – не всегда, но часто – подразумевает длинные, сложные фразы, с прихотливым порядком слов, с нарушением принципа проективности, с неочевидным выражением кореферентности (А яже во мнѣ градограбители и убiйца паче, тогда мнимыя си корысти вземшiя, въ самый царствiя градъ, яко главню нѣкую, искръ полну, вѣтромъ раздомшую, отъ кровей омрачившеся, съ собою внутрь неразсудне внесоша – не убо же сими на продолжена лѣта обогатишася тогда, ниже въ притяженiя вся всѣмъ избыша и во излишество, но яко саморазжено углiе огненно во град къ запаленiю вознесше въ невѣденiи, сами яко подгнету симъ царску граду всему сотвориша). При этом традиционные средства древнерусской поэтики – параллелизм, повторы, стечения синонимов, figura etymologica – хоть и дозированно, используются им, как и его предшественниками, и в том числе для большей связности сложного и многопланового текста.