Ослабленной, размытой формой интертекстуальности является топика, понятие которой в современном смысле введено Э.Р.Курциусом. Первый, предварительный признак топики – ее отнесенность к области синтагматических, фрагментарных заимствований, второй и основной– нелокализуемость источника заимствования. Третий, дополнительный признак топики – небуквальность заимствования, возможность варьирования. К числу топосов, распространенных в мировой поэтической и риторической традиции, принадлежит и Ubi sunt (где суть [ныне]), строящийся как цепочка вопросов, начинающихся с «где» и перечисляющих погибшее, утраченное, недоступное.. Он отмечен в Беседе на Евтропия св. Иоанна Златоуста (Πού είναι η λαμπρή στολή του υπατικού αξιώματος; Πού είναι τα αστραφτερά φώτα; Πού είναι τα χειροκροτήματα κι οι χοροί και οι πολυέξοδες τελετές и далее), в Строфах на смерть отца Хорхе Манрике (¿Qué se hizo el rey don Juan? Los infantes de Aragón ¿qué se hicieron? ¿Qué fue de tanto galán и далее), в Балладе о дамах былых времен Франсуа Вийона (Où est la très sage Héloïs и т.д.) и др. В новой русской поэзии этот топос появляется уже в Хотинской оде Ломоносова (Где ныне похвальба твоя? Где дерзость? где в бою упорство? Где злость на северны края? Стамбул, где наших войск презорство?), далее у Державина (Где слава? Где великолепье? Где ты, о сильный человек?), Батюшкова (Но где минутный шум веселья и пиров, В вине потопленные чаши? Где мудрость светская сияющих умов? Где твой Фалерн и розы наши?), Баратынского (О, где вы, призраки невозвратимых лет, Богатство жизни - вера в счастье? Где ты, младого дня пленительный рассвет? Где ты, живое сладострастье?), Пушкина (Увял! Где жаркое волненье, Где благородное стремленье И чувств и мыслей молодых, Высоких, нежных, удалых? Где бурные любви желанья…), Мандельштама (Где первородство? Где счастливая повадка? Где плавкий ястребок на самом дне очей?) и др.