Мотивы Апокалипсиса и Страшного Суда в русской поэзии 19-20 вв. становятся актуальны в связи с трагическими событиями истории, с одной стороны, и с увеличением степени экспрессивности поэтического текста – с другой. В стихотворении А.Фета «Аваддон», интерпретирующем содержание Откровения Иоанна Богослова в целом, это содержание связано с проблемами современности поэта. В центре поэтического повествования А.Фета – воплощение лишь одного драматического сюжета «Откровения…»: появление саранчи и связанные с этим появлением страдания всей земной твари. Выбран именно  этот эпизод, с одной стороны, как наиболее яркий, драматичный и впечатляющий, а с другой – как позволяющий завершить произведение не гибелью мира, а показом тяжелых испытаний для человечества. Это определяет отбор употребленных в тексте А.Фета лексических единиц-библеизмов, которые вербализуют сюжетную линию и обеспечивают  несомненную близость к содержанию выделенного фрагмента «Откровения….»: ангел, звезды, лев, телец,  орел, престол, конь, саранча, зубы, жало, бездна, дым и др. В лирике М.Волошина революционного периода лексема Апокалипсис употребляется не в значении «окончание истории человечества», а «самая страшная в истории мира катастрофа, предельная степень бедствия». Библеизм Страшный Суд однозначно соотносит поэтический текст с библейским повествованием. Показательно для рассмотрения  сформулированной темы то, что в конце 20 в. в творчестве И.Бродского мотив Страшного Суда становится более значимым, чем мотив Апокалипсиса в целом.