Проблема описания семантики невербального контекста, которая затрагивается в данной статье, является частью более общей проблемы – проблемы формализации (вербализации и категоризации действительности в языке), как в философии, так и в Лингвистике, а именно в междисциплинарном разделе – Экстралингвистике (Внешнее языкознание - экстралингвистика, отрасль языкознания, которая занимается изучением совокупности этнических, социальных, исторических, географических факторов, которые связанны напрямую с развитием языка [Ахманова 2010]). Данная проблема особо актуальна для исследования дискурса и остальных прикладных наук, и характеризуется отсутствием вербализации (формализации), отсутствием звуковой или письменной оболочки для конкретной единицы коммуникации, что, однако, ещё не означает не знаковость (Знак – это материальный объект, используемый для передачи информации [Маслов 1997: 24]), поскольку семантика, синтактика и прагматика присутствуют в данных единицах, и они оказывают существенное влияние на коммуникацию, что мы и наблюдаем в филологическом анализе разных типов дискурсов. Анализ дискурса, например, конкретно политического дискурса, по необходимости предполагает обращение к экстралингвистическому контексту, его описание и установление отношений с вербальными единицами данного дискурса. С другой стороны, в целом, на самом глубинном уровне, проблема сводится к другой важнейшей филологической и когнитивной проблеме отношений формы и содержания, проблеме недостаточного знакового освоения реальности. Проблема многозначности также может быть причислена к ней, если смотреть на многозначность с точки зрения «нехватки» формы для конкретного значения. Затрагивая поверхностно эту проблему следует отметить достижения индийской мысли, где «познание не движется от явления к сущности» (то есть от инварианта к варианту) и поэтому «нет и не может быть единого термина, обозначающего некоторый предмет вообще как носителя своих свойств (ибо этот термин должен бы был тогда отражать сущность предмета, а говорить о ней нет смысла): он получает столько наименований, сколько качеств необходимо в нем выделить для целей данной дисциплины» [Парибок 2002]. То есть, пресловутый принцип языковой экономии и стремление человека к минимизации усилий [Мартине 1963: 537] непродуктивен для лингвистики и лингвистов в целом, преодолеть следствия которого и нацелена экстралингвистика. Определений понятия «контекст» множество. В ЛЭС даётся следующее определение: «Различаются собственно лингвистический и экстралингвистический контекст, т.е. ситуация коммуникации, включающая условия общения, предметный ряд, время и место коммуникации, самих коммуникантов, их отношения друг к другу и т. п.» [ЛЭС 1990: Контекст]. Экстралингвистический контекст признается в лингвистике как среда, в которой актуализируются коммуникативные единицы, однако, контекст считается плохо поддающимся формализации, и отношения текста и контекста в разных трактовках противоречивы и неоднозначны [Третьякова 2012: 230]. Если ещё недавно считалось, что коммуникативная среда (или экстралингвистический контекст) играет незначительную роль в анализе смысла речевых единиц, то теперь, в постнеклассической науке (термин В.С. Стёпина, обозначающий новый тип научной рациональности и служащий для освоения сложных саморазвивающихся систем), «в терминах синергетики коммуникативная среда является не внешним фактором, а участником коммуникативного процесса, смыслообразование организуется диалектикой текста и контекста, новации и традиции, семантическими единицами, принадлежностью говорящего к той или иной социальной группе, где общение стилистически оформлено»[Гураль 2007: 9]. По словам Е.И. Шейгал, политический дискурс имеет два измерения – «реальное и виртуальное, при этом в реальном измерении он понимается как текст в конкретной ситуации политического общения, а его виртуальное измерение включает вербальные и невербальные знаки», т.е. «тезаурус прецедентных высказываний, а также модели типичных речевых действий и представление о типичных жанрах общения в данной сфере» [Шейгал 2005: 9]. Экстралингвистические единицы в системе политического дискурса заключают в себе определенные устойчивые смыслы, «внутренние доминанты» правила» [Мельников 1972], обеспечивая возможность коммуникации. «Смысловые универсалии являются экстралингвистической категорией и описывают компоненты содержания независимо от формы их выражения, а также их дальнейшего употребления» [Кузин 2006]. Г.П. Мельников, с позиций функционально-коммуникативного подхода, выделял «коммуникативные универсалии», которые рассматривались как «динамические структуры, имеющие деятельностную основу, ориентированные на межличностное общение в рамках одной или нескольких сфер коммуникации с учетом не только лингвистических, но и социально-психологических, когнитивных и других факторов» [Болотнова 1994: 136-137]. В целом, представляется возможным выделить коммуникативные универсалии и сформулировать на их основе имплицитные правила, задающиеся экстралингвистическим контекстом и описать семантические слои, позволяющие говорить о конкретной реализации вербального материала в политическом дискурсе.    
Список литературы  
1. Мельников Г.П. Язык как система и языковые универсалии / Системные исследования. Ежегодник. М.: Наука, 1972. С. 183-204.
2. Парибок А. О методологических основаниях индийской лингвистики. // http://absolutology.org.ru/paribok_5.htm , 2002. Дата доступа: 25.09.2022.
3. Третьякова Т.П. Ещё раз о тексте и контексте / Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. №2: Т. 7. Филология. СПб.: 2012. С. 230-234.
4. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. Дис. д-ра филол. наук. М.: РГБ, 2005. 431 с.