Цикл «Evia» из поэтического сборника Вяч. Иванова «Кормчие звезды» (1903) включает семь стихотворений, связанных дионисийской тематикой. «Эвий» — одно из имен Диониса, восходящее к призывному кличу его служителей. Четвертое стихотворение цикла «Цари» («Вас ждут венцы…») представляет собой яркий пример трансформации греческого мифа в творчестве Иванова. В жанровом отношении оно близко к дифирамбу или к оде и имеет трехчастную структуру, однако за симметричными и стилизованными под греческий лирический метр строфой и антистрофой следует не эпод, но описание некого символического действа, написанное строфически и ритмически организованной прозой. Семь участников похода против Фив (Тидей, Капаней, Этеокл, Гиппомедон, Парфенопей, Амфиарай, Адраст) пируют, но в чашах их не вино, а алая кровь, уксус («оцт»), желчь, черная кровь, полынь, вода, черная желчь соответственно. Восьмая чаша предназначена для гостя, которым оказывается жрец Диониса Меламп: испив из кубка, он претворяет все жидкости в вино, а сам превращается в Диониса и приводит семерых гостей (Меланиппа, Полифонта, Мегарея, Гипербия, Актора, Периклимена и Менекея), убивающих царей и надевающих их личины, причем и Тидея, и Адраста убивает Меланипп. Обращение Вяч. Иванова к мифу о «Семерых против Фив», по-видимому, определяется его особым отношением к одноименной трагедии Эсхила, которую он позже частично перевел на русский язык. В «Эллинской религии страдающего бога» Иванов пишет, что она «полна Диониса», интерпретируя так реплику Эсхила, персонажа аристофановской комедии «Лягушки»: «Я создал драму, полную Ареса» (Ran. 1021) — в концепции Иванова бог войны Арес является прадионисийским хтоническим божеством. Кроме того, Фивы — родной город Диониса, и, что еще важнее, дионисийский жрец и провидец Меламп, по Иванову, ипостась Диониса-Аида, — предок Амфиарая и Адраста. Имена семерых вождей, их фиванских противников и порядок перечисления Иванов заимствует у Эсхила, но вносит некоторые изменения: так, противник Амфиарая не Ласфен, а Периклимен (как у Пиндара: Nem. 9. 25), Полиник заменен Адрастом, царем Аргоса, которого Еврипид (Phoenic. 1136) и Псевдо-Аполлодор (Bibl. 3. 6. 6) включают в число атаковавших семь ворот города. По легенде, Капаней был убит молнией Зевса, Амфиарай был низвергнут в Аид живым, а Адраст единственный не пал под Фивами, но умер много позже, притом ненасильственной смертью. Все это свидетельствует о том, что цари в действе Иванова либо пируют в неком потустороннем, мистическом пространстве («сразимся, цари гробниц!»), либо их роль исполняют мисты, надевшие соответствующие маски. Меланипп был убит под Фивами либо Тидеем, либо Амфиараем. Почему же у Иванова Меланипп оказывается убийцей Адраста? Геродот сообщает (Hist. 5. 67), что сикионский тиран Клисфен во время войны с Аргосом вытеснил культ Адраста культом Меланиппа («тот был заклятым врагом Адраста из-за убийства брата Адраста Мекистея и тестя Тидея»), устроив святилище последнего и передав постановки трагических хоров Дионису, а жертвоприношения и празднества — Меланиппу. Неизвестно, впрочем, в чем заключались «страсти» Адраста, прославляемые хорами, но Иванов полагал, что спасение Адраста от смерти в бою его черным конем символически означало убийство этого героя Меланиппом, буквальный перевод имени которого «черный конь». И Меланиппа, и Адраста Иванов называет ипостасями Диониса-Аида, героями страстей и антагонистами. Сам Иванов в примечаниях указывает, что его вдохновила книга Дж. Фрэзера «Золотая ветвь» и культ Дианы Nemorensis. Жрец озера Неми, олицетворявший, по Фрэзеру, Юпитера, должен быть убит своим наследником, сорвавшим ветвь священного дерева. Цари в действе Иванова пируют в дубраве («темью меж древних стволов глянули очи дубрав глубоких») и срывают «ветвие дуба золотое»: Фрэзер считал, что жрец охранял дубовую рощу. Но для Иванова герои — маски страдающего Диониса, одновременно и бога, и жертвы. Маска, личина — один из важнейших символов в творчестве Иванова и в его дионисийской концепции. Символичны и тяжелые золотые венцы царей, которые ассоциируются с терновым венцом Христа («тернием духа венчанные»). Жидкости в их кубках можно интерпретировать по-разному: так, ключевая вода в кубке Амфиарая может символизировать его дар предвидения, кровь же указывает на оргиастический характер действа. Помимо связи с греческим мифом, очевидны аллюзии и на христианскую традицию: уксус и желчь связаны со страстями Христа (Мф. 27:34), но здесь явно намекают на страстной характер участи героев. Акт превращения разных жидкостей, в том числе крови, в вино прямо противоположен новозаветной мистерии. Вино как кровь Диониса воодушевляет семерых царей, вселяя в них ярость против семерых пришлецов, для которых нет места за столом, и поэтому те должны его отвоевать. Восьмое же место неизменно уготовано богу Дионису, который, как можно предположить, явится снова, и действо повторится: число восемь символизирует начало нового цикла. 

Исследование проведено в ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН в рамках работы по гранту РНФ № 23-28-00514 «Научно-педагогическое наследие Вячеслава Иванова (малоизвестные статьи и неопубликованные материалы)».