– Имена ритора 2 в. М. Корнелия Фронтона и Цицерона трудно поставить рядом, однако в древности первый из них также удостаивался славы лучшего оратора своего времени (Dio LXIX, 18, 3) и признавался равным великому предшественнику (Eum. Pan. Lat. 8 (V), 14).
– Изучение и оценка ораторского наследия Фронтона объективно затруднена, поскольку сохранился только один фрагмент его речи значительной длины (Ad Marc. I, 6, 2–8).
– Отношение к Цицерону в докладе рассматривается сквозь призму весьма своеобразного литературного канона, созданного Фронтоном в дидактических целях для формирования круга чтения своих учеников Марка Аврелия и Луция Вера и изложенного в сохранившихся письмах к ним.
– Краеугольным камнем этой теории является ориентация на латинских авторов архаического периода и выстраивание иерархии писателей в зависимости от их умения отбирать слова.
– Подобный критерий, как кажется, объясняет двойственное отношение Фронтона к Цицерону: признание, с одной стороны, его вершиной римского красноречия (Ad Marc. Caes. IV, 3, 3), а с другой, – укор в недостаточной тщательности при отборе слов (Ad Marc. Caes. IV, 4, 3) и предпочтение эпистолярного наследия последнего риторическому (Ad Ant. Imp. III, 8, 2).
– При этом, несмотря на различие эстетических установок, Фронтон несколько раз подчеркивает свою связь с предшественником. В докладе рассматривается его указание на использование ритмической клаузулы в духе Цицерона (Ad Marc. Caes. II, 4, 1), обсуждается значение выражения formam sententiae Tullianae (Ad Ant. Imp. I, 2, 6) и применение аргументации «в духе Цицерона» (Ad M. Caes. III, 6).