Перед переводчиками стояла достаточно сложная задача – постараться воспроизвести американскую культурную самобытность, но не проявить явных симпатий к воспроизведённому идеологически чужому миру. При этом нужно было отразить реалии недопустимого, чуждого социализму, капиталистического образа жизни. Особый стиль перевода закладывал основу для восприятия образа американца в пространстве русской художественной прозы. Даже самые нейтральные тексты идентифицировались читателем как «не наш», но «их» (западный, идеологически чуждый) нарратив. В статье «Проблемы перевода и переводоведения», Бурак, например, отмечает, что язык перевода Райт-Ковалёвой «выделялся на фоне деревянного, одетого по форме и официально разрешенного языка текстов, наполненных идеологическим жаргоном и официозом». В контексте предельно сложных отношений с Америкой, в период, когда нельзя было показывать открытую симпатию к западному миру, переводчики конструируют особенный нарратив, не похожий ни на существующую советскую литературу, ни на оригинальные тексты. Они воспроизводят что-то, чего на самом деле не существовало в американской культуре. Но в то же время их тексты, ассоциирующиеся для советского читателя с американской мечтой, свободой, демократией и возможностью выбора, стали глотком свежего воздуха для советского читателя.