Доклад посвящен особенностям жанровой природы неоконченного романа А. А. Бестужева-Марлинского «Вадимов» (1833-1834). Изучение текста в этом аспекте сопряжено с целым рядом трудностей – хотя бы по той причине, что в рассматриваемый нами период не была сколько-нибудь определена даже родовая принадлежность романа. Но большее внимание мы попытаемся уделить тем двум проблемным уровням, которые возникают при попытке осветить жанровую природу «Вадимова». Один из них – это возникающее со- и противопоставление двух жанровых вариаций внутри корпуса текстов самого писателя. В этом случае выделяется ряд повестей и рассказов (например «Аммалат-Бек»), которые многочисленные восторженные поклонницы творчества писателя и порой он сам – не без доли иронии – называют «романами». Но по письмам Бестужева-Марлинского (например, к А. М. Андрееву) нам становится очевидна та разница, которая существует, с одной стороны, между «романами», жанровое определение которых связано с гендерными предпочтениями читателей первой трети XIX века; с другой – между тем романом, чья природа становится объектом теоретических споров 20-30-х годов. Здесь уместно обратиться ко второму проблемному уровню – попытке вписать «Вадимова» в контекст современной русской философской эстетики и тех споров, которые разворачиваются в конце 20-х – нач.30-х годов внутри и вокруг журналов «Московский Вестник», «Телескоп» и «Московский телеграф». Композиционные особенности самого романа показывают, что несмотря на то, что Бестужев-Марлинский, друг и единомышленник братьев Н. и Кс. Полевых, выступает союзником «Московского телеграфа», ему оказались почти в равной степени близки идеи каждого из враждующих между собой лагерей. Кроме того, более важным оказывается тот факт, что текст Бестужева-Марлинского в каком-то смысле предваряет движение критической мысли и развитие теории романа 40-х годов. Но, несмотря на это, целый ряд творческих принципов (например, намеренный отказ от комического), самостоятельно выработанных писателем и нашедших свое отражение в романе, воспрепятствовал завершению «Вадимова» – текста, безусловно, очень важного для Бестужева-Марлинского.