IX глава первой части романа Гончарова «Обломов» занимает существенное место в ряду литературных сновидений XIX века. Специфическая «cновидческая» идеология, проявленная прежде всего в сюжетном построении текста, рассматривается как одна из текстовых стратегий, адресованных читателю. Литературный прием, положенный в основу «Сна...», оказывается в данном случае осложнен многоуровневой субъектной организацией повествования. В своей интерпретационной деятельности читатель ставится перед необходимостью учитывать как «правду» героя, так и позицию повествователя, которая в свою очередь предстает как целый набор возможных подходов к осмыслению описываемого мира. В тексте создается иллюзия свободного перемещения сознания от одной точки зрения к другой, от одной системы ценностей, критериев, мировоззрения, к другой, от рационального анализа к образно-поэтическому описанию, в зависимости от того, внутреннюю или внешнюю позицию в данный момент занимает читатель. Кажущаяся произвольность такого рода переходов, немотивированность как принцип рефлексии имитируют состояние сознания, характерное для реального сна, и обеспечивают тексту «Сна Обломова» черты «сновидческого» дискурса. Но впечатление свободы и немотивированности движения рефлексирующего сознания есть результат жесткой выстроенности текста, который, в силу четкости собственного замысла, оказывается способен создать необходимый, т.е. задуманный самим текстом, эффект. В результате читатель сталкивается с образом мира, который включает в себя самые разные концепции этого мира. В «Сне Обломова» детство героя предстает одновременно дискредитированным и возвышенным, опоэтизированным и разъятым жесткой рационально-аналитической мыслью; имеет и логическое, и мифическое измерение. Множественность смыслов, однако, не означает их произвольности. Текст предлагает целый набор интерпретаций – но этот набор вполне определенен и четко задан партией повествователя.