Предмет внимания — история трактовок внутренних границ в составе морфологии (т. е. границ между главными разделами морфологии) в трудах отечественных лингвистов XX-XXI в.[1]. Сегодня почти общепринятой является дихотомия (Д1), подразделяющая морфологию (в широком смысле) на две главные сферы: (а) сферу образования форм одного слова (= «собственно морфологию»); и (б) сферу образования одних слов от других (= «словообразование», далее СО). Вся сфера «собственно морфологии» обыкновенно именуется термином «словоизменение» (далее СИ) или (что бывает несколько реже) термином «формообразование» (далее ФО). При этом последние два термина содержательно хотя и близки, но не вполне тождественны[2]. Они находятся либо (I) в отношении «дополнительного распределения», либо (II) в отношении «свободного варьирования», либо (III) в отношении некоторого «смыслового противопоставления». Случай (I) реализуется в двух вариантах: (Ia) vs. (Ib). С некоторой долей условности их можно было бы назвать «московским» (Ia) и «ленинградским» (Ib). В «московском» варианте выбор делается в пользу термина «СИ»[3], а в «ленинградском» — в пользу термина «ФО»[4]. Случай (II) реализуется там, где «СИ» и «ФО» трактуются как синонимичные[5] (по крайней мере, так сказать, «в грубом приближении»). Случай (III) менее тривиален. Он реализуется там, где между «СИ» и «ФО» проводится различие[6] ( = дихотомию Д2). Однако трактовка этого различия отнюдь не является общепринятой. Положение усугубляется недостаточной строгостью предлагавшихся этими авторами дефиниций. При этом все авторы, признающие дихотомию Д2, фактически одновременно с этим признают также и дихотомию Д1, и при этом проводят дихотомию Д2 внутри «собственно морфологии», так что в результате у них получается уже не дихотомия, а трихотомия (трёхчленное противопоставление), а именно: Т1 = «СО» vs. «ФО» vs. «СИ». Что касается дихотомии Д1, то в последние полвека многие авторы (на мой взгляд, небезосновательно) трактуют её как многофакторную[7], то есть основанную одновременно сразу на нескольких дифференциальных чертах «прототипического» словоизменения в противовес «прототипическому» словообразованию. В результате практическое решение данного вопроса применительно к конкретным случаям ставится в прямую зависимость от того, какие именно критерии (из числа диагностических) трактуются как доминирующие. В связи с этим было бы любопытно выяснить, каковы были научные ( = теоретические) «первоисточники» современной дихотомии (Д1 в двух вариантах: Ia, Ib) и современной трихотомии (Т1), то есть к каким более ранним теоретическим дистинкциям, разрабатывавшимся в отечественной традиции первой половины XX в.[8], они восходят. Дихотомия Д1 в её «московском» варианте (Ia) исторически восходит к предложенной Ф. Ф. Фортунатовым (1901, 1902, 1903) дихотомии «СО» vs. «СИ» (условно обозначим её Ф1)[9] В отличие от нынешнего «многофакторного» противопоставления (то есть Д1), данная дихотомия (то есть Ф1) базируется лишь на одном дифференциальном признаке, а именно на признаке реляционного (то есть синтаксического) характера выражаемого значения у форм СИ, в отличие от форм СО; соответственно, формы СО определялись как формы, выражающие различия в самих предметах внеязыковой действительности. Правда, «фортунатовцы» (= "москвичи") вполне сознавали необходимость двух важнейших уточнений к этому определению, а именно: (1) к синтаксическим формам (и тем самым к «СИ») относятся не только выражение синтаксических связей между словами, но и т.н. «формы сказуемости» ( = предикативности), т.е. показатели наклонения, времени и лица; (2) к «СИ» принадлежат синтаксические формы не всех слов, а лишь т.н. «изменяемых слов»; так что суффиксы наречий (-о, -е), деепричастий и инфинитива относятся к СО. Дихотомия Д1 (в варианте Ib), по-видимому, исторически восходит к дихотомии «СО» vs. «ФО» (Л.В.Щерба [10] (условно Щ1), вскоре преобразованной (гл. обр. В. В. Виноградовым[11] в трихотомию Т1. Между тем Д1 (в варианте Ia) претерпела расщепление на «ортодоксальный» (Ia') и «ревизионистский» (Ia'') варианты. Ia' сохранил принцип приоритета критерия «причастности к синтаксису» (см. Ф1)[12] Ia'' перевёл изменение существительных по категории числа из сферы СО в сферу СИ[13]. Хотя ни Л. В. Щерба, ни В.В.Виноградов так и не дали точных дефиниций СО vs. ФО, но, по-видимому, ведущую роль для них играл вовсе не характер выражаемого значения (синтаксический vs. номинативный), а иной критерий: принадлежность СО к механизмам обогащения «инвентаря» (словаря, лексикона) vs. принадлежность ФО к сфере «грамматики» (т.е. правил построения речи).