LI Международная научная филологическая конференция имени Людмилы Алексеевны Вербицкой

Драматургия А. Н. Островского в Словакии: к вопросу о переводах

Анна Юрьевна Пескова
Докладчик
старший научный сотрудник
Институт славяноведения РАН

214
2023-03-20
16:20 - 16:40

Ключевые слова, аннотация

А. Н. Островский; драма; Словакия; пословица; стратегия перевода.
Аннотация: Доклад посвящен различию переводческих стратегий в отношении перевода пословиц с русского на словацкий язык в пьесах А. Н. Островского. Рассмотрены переводы драм «На всякого мудреца довольно простоты», «Волки и овцы», «На бойком месте», «Гроза», «Свои люди – сочтемся!», «Бедность не порок», «Не в свои сани не садись», «Доходное место», выполненные в 194070-х гг.
Key words: A. N. Ostrovsky, drama, Slovakia, theater, translation, proverb, translation strategy.
Abstract: The report is devoted to the difference in translation strategies in the translation of proverbs from Russian into Slovak in the plays of A. N. Ostrovsky. The translations of the dramas “Enough Stupidity in Every Wise Man”, “Wolves and Sheep”, “The Busy Inn”, “The Thunderstorm”, “It's a Family Affair-We'll Settle It Ourselves”, “Poverty is No Vice”, “Stay in Your Own Sled”, “A Profitable Position” made in the 1940–70s.

Тезисы

С момента выхода первого перевода пьесы А. Н. Островского на словацкий язык («На каждого мудреца довольно простоты» — Palicou lásky nevynútiš, пер. М. Придавка, 1925) прошло уже почти столетие. За это время в Словакии были опубликованы переводы всех самых известных его произведений, причем некоторые переводились неоднократно, а в словацких театрах Островский стал одним из самых инсценируемых русских драматургов. Помимо идейно-смысловой основы его драм и комедий, острых сюжетных поворотов, ярких образов персонажей, на популярность Островского в немалой степени повлияла и языковая выразительность его текстов, максимально насыщенных пословицами, поговорками, прибаутками, прочими фразеологическими единицами. Они придают языку его произведений особую экспрессивную образность, смысловую емкость, точность и эмоциональную выразительность. С их помощью драматург демонстрирует богатство и мощь не только литературного языка, но и разговорной речи русского народа.
Можно вспомнить, что Островский являлся ярким представителем целого направления русских писателей 1840–70-х гг., которых часто определяют как «фольклористы-этнографы». В 1856–57 гг. он, наряду с другими литераторами А. А. Потехиным, А. Ф. Писемским, Г. П. Данилевским, С. В. Максимовым и пр., принял участие в «литературной» экспедиции Морского министерства в верховья Волги с целью сбора обширного материала о жизни, занятиях, экономическом положении, промысловой деятельности населения. В ходе экспедиции им были собраны значительные материалы, частично опубликованные в очерке «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода», а также послужившие основой для его словаря русского народного языка, начатого под влиянием словаря В. И. Даля. Множество записанных им паремиологических и фразеологических единиц он в дальнейшем активно и сознательно использовал и в драматургическом творчестве для наиболее правдивой и адекватной передачи народного языка, о чем сам в 1885 г. говорил в известном письме А. Д. Мысовской: «Мы теперь стараемся все наши идеалы и типы, взятые из жизни, как можно реальнее и правдивее изобразить до самых мельчайших бытовых подробностей, а главное, мы считаем первым условием художественности в изображении данного типа верную передачу его образа выражения, т. е. языка и даже склада речи, которым определяется самый тон роли» [Островский 1951: 179].
Перевод этих языковых элементов на иностранный язык, безусловно, представляет определенную трудность. Мы остановили свое внимание на различии переводческих стратегий нескольких словацких переводчиков в отношении пословиц в пьесах Островского. Нам удалось рассмотреть переводы следующих его драм на словацкий язык: «На всякого мудреца довольно простоты» — Kade horí  tade hasne (пер. М. Гацека 1940), «Волки и овцы»  Vlci a ovce (пер. М. Гацека 1943), «На бойком месте»  Na rušnom mieste (пер. К. Подолинского 1948), «Гроза»  Búrka (пер. Ф. Есенского 1951, пер. Я. Ференчика 1974), «Свои люди — сочтемся!» — Bankrót (Veď sme svoji, veď sa porátame) (пер. Я. Ференчика 1953, пер. Я. Ференчика 1974), «Бедность не порок»  Chudoba cti netratí (пер. О. Гайдошовой 1957), «Не в свои сани не садись»  Do cudzích saní nesadaj (пер. Я. Ференчика 1959), «Доходное место»  Výnosné miesto (пер. Я. Ференчика 1974).
В ходе анализа нами обнаружено несколько подходов к переводу русских пословиц на словацкий язык:
1. полное соответствие: Бедность не порок  Chudoba cti netratí («Бедность не порок», 1957), И волки сыты, и овцы целы  Vlk sýty, i baran celý (Гацек 1940; Ференчик 1974);
2. частичное соответствие:  Давши слово, держись, а не давши, крепись Človeka chytaj za slovo, zajaca za uši! (Гацек 1943), Не трись подле сажи, сам замараешься  Kto chodí do mlyna, zamúči sa (Гайдошова 1957),  Гром-то гремит не из тучи, а из навозной кучи!  Voš kašle, a nemá pľúc. (Ференчик 1953, 1974);
3. «псевдопословичное» соответствие: Гусь свинье не товарищ  Hus prasaťu neporadí (Ференчик 1974), Не пойман  не вор  Nie je zlodej, kto kradne, ale kto sa dá prichytiť (Ференчик 1974), Добрая слава лежит, а худая бежит  Zlý chýr rastie ako huby po daždi (Ференчик 1959);
4. дословный перевод, калькирование:  Гусь свинье не товарищ  Hus a sviňa nie sú kamaráti (Ференчик 1953), Кто старое помянет, тому глаз вон  Kto spomenie staré hriechy, tomu dáme oko vyklať (Гацек 1943), Дальние проводы  лишние слезы  Dlhé lúčenie  zbytočné slzy (Есенский 1951), Dlhé lúčenie  zbytočné mučenie (Ференчик 1974);
5. описательный перевод, т.е. фактически толкование, объяснение пословицы:  Укатали сивку крутые горки  Priveľa si si naložil na chrbát (Ференчик 1974),  Рыба ищет где глубже, а человек где лучше  Každý sa ťahá ta, kde mu je lepšie (Ференчик 1974), Знай сверчок свой шесток!  Do svojich vecí si nos pchaj! (Ференчик 1953), Nepchaj nos, do čoho ťa nič! (Ференчик 1974).   
В ряде случаев переводчики, не найдя подходящего соответствия в словацком языке, просто опускают пословицу: Ты зачем? Разве здесь твое место? Залетела ворона в высокие хоромы!  A ty čo tu chceš? Už len ty si tu chýbal! Aj ti to tu svedčí! (Гайдошова 1957).
Можно также привести и ряд примеров не совсем правильной передачи смысла русских пословиц в переводе: Нет, матушка, чужая душа потемки.  Nie, duša moja. Čo oči vidia, srdce uverí (Гацек 1943). Хотя в дальнейшем эта же пословица уже переводилась другими переводчиками описательно: V cudzej duši vždy je tma (Есенский 1951) и Do cudzej duše nevidíš (Ференчик 1974).
Однако, несмотря на такую вариативность в переводе паремиологических единиц, в целом следует признать, что словацким переводчикам во всех случаях удавалось передать то богатство и мощь разговорного языка, которые составляют речевую характеристику героев Островского, такую важную для понимания духа его пьес.  
Литература:
1. Островский А.Н. Полное собрание сочинений в 16 тт. Т. 16. М.: ГИХЛ, 1951.