Функционирование календарных жанров в ранней прозе Чехова представляет собой интересную теоретическую и историко-литературную проблему. Один из вариантов трансформации календарного жанра у Чехова наблюдается в его охотничьих рассказах. По-своему интерпретируя традиционные для этого жанра темы (единение человека и природы, равенство людей разного социального статуса в ситуации охоты), писатель активно задействует такое свойство охотничьих рассказов, как «камерность», «интимность», создание атмосферы «своего круга». Это помогает ему вовлечь реципиента в художественный мир произведения и вынести событие за границу изображаемого мира, сделав событийным само впечатление читателя от текста. Примером такого произведения является рассказ «Он понял!» (1883). Несмотря на то, что в этом произведении контакт между персонажами достигнут, потерянной оказывается гораздо более важная связь – связь с природой. Или, возможно, ее никогда не существовало нигде, кроме клишированного жанра охотничьего рассказа, ведь именно на него направлена ирония Чехова. В этом смысле и коммуникация на уровне повествователь – читатель оказывается усложненной. Вопреки ожиданиям, между повествователем и реципиентом возникает дистанция. Нарратор здесь – не друг-охотник, пишущий «для своих», а субъект, рефлексирующий над формой и формулой текста. Как следствие, в поле его рефлексии и остранения попадает и образ читателя, что только усиливает их расподобление. Еще один ранний рассказ Чехова той же тематики – «На охоте» (1884) – также затрагивает проблему понимания. Он повествует об отношениях племянника и дяди, причем понимание персонажами друг друга оказывается принципиально невозможным, как и контакт главного героя с природой. Фабула этого текста вполне могла быть реализована в серьезном охотничьем рассказе, однако Чехов создает анекдот. При редактуре он исключает фрагмент текста, показывающий переживания расстроенного дядюшки, полностью подчиняя повествование точке зрения рассказчика. Формула охотничьего рассказа окончательно опустошается – главным героем и носителем точки зрения становится человек, предельно далекий от охоты. В конце XIX века охота могла выполнять в календарном рассказе функцию фона, хотя формальные признаки жанра сохранялись. Примером может послужить ранний чеховский текст «Петров день» (1881). Другими чеховскими произведениями, в которых автор трансформирует традиционные признаки охотничьих рассказов, могут послужить «Драма на охоте», рассказы «На волчьей садке», «Двадцать девятое июня».