Обнаружением субъекта европейская философия обязана Декарту, а литература — Шекспиру. При этом и Декарт,  и Шекспир приходят к субъекту очень схожими рассуждениями: через сомнение и самосознание. Доказательство Декарта состоит из двух логических ходов. Во-первых, человек должен сомневаться во всем, что он знает и что составляет содержание его жизни,  в том числе и в том, что он из себя представляет со стороны психологического и социального содержания. Сомнению подлежит не сущность, т. е. не само содержание, а действительность его существования. «Я любим — а действительно ли я любим?». Во-вторых, поскольку я сомневаюсь во всем, я обнаруживаю, что есть я, который сомневается. Этот «я» не обладает никакой сущностью, т. е. никаким содержанием, а только существованием, которое несомненно. О себе я знаю только то, что я есть. Мое существование обнаруживается, таким образом, вне всяких психологических и социальных определений, вне всякого «текста». Похожим образом рассуждают и герои Шекспира. Король, столкнувшись с изменой, завидует нищему, став нищим в лишениях завидует королю, став королем, снова понимает превратность судьбы. «Но, кем бы я ни стал, — и всякий, если только человек он, ничем не будет никогда доволен, и обретет покой, лишь став ничем» («Ричард II» с. 259. В. Шекспир,  «Исторические драмы» Л. 1990). Мы видим те же два логических шага.