В докладе рассматривается вопрос о возможности прочитать рассказ Набокова «Ultima Thule» в свете концепций молчания Хайдеггера и раннего Витгенштейна. Совершенно очевидно, что в рассказе постоянно затрагиваются всевозможные герменевтические темы, он буквально пронизан мотивами, близкими и Хайдеггеру, и Витгенштейну. Финал «Ultima Thule» оказывается созвучен, с одной стороны, хайдеггеровскому пониманию молчания как важнейшего онтологического опыта, а с другой стороны, основной идее «Логико-философского трактата», выраженной в его конечном афоризме: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Очевидно, что свести дело к вопросу о генезисе, прямом влиянии или цитации в данном случае невозможно: названные авторы подходили к проблеме слова и молчания с совершенно разных позиций, не учитывая опыта друг друга. Однако само наличие тематических перекличек между ними дает основание для постановки вопроса. Выявляемые в ходе анализа смыслы рассматриваются как находящиеся в отношениях культурной со-бытийности друг с другом, перекликающиеся, но не заимствующие друг у друга аргументацию и не цитирующие друг друга. Анализ логической структуры языка, предпринятый Витгенштейном в «Логико-философском трактате», имеет своей целью обозначение границы возможностей языка – границы, по достижении которой человеку предписывается долг молчания. Витгенштейн обосновывает идею тождества языка структуре мира, в основании которой лежит только логическая необходимость. Предел языка кладет предел познанию и одновременно открывает территорию этики, или, что для Витгенштейна то же самое, территорию молчания. Таким образом, у Витгенштейна анализ структуры языка, обозначение границы его возможностей и – тем самым – невозможности становится необходимым этапом для достижения такого взгляда на мир, который открывал бы его смысл, или, по слову Витгенштейна, его мистическое – то, что вне языка, но что может быть достигнуто только через выявление границы языка. Подход к проблеме молчания у Хайдеггера противоположен подходу Витгенштейна. Рассматривая язык герменевтически (т.е., следовательно для Хайдеггера, онтологически) немецкий философ относится к молчанию как к иной форме – наряду с речью – бытия языка. Соотношение молчания и языка для Хайдеггера аналогично центральному для его герменевтического построения в целом соотношению бытия и сущего. Когда речь идет об онтологической истине, бытие и сущее предстают в нерасторжимом единстве: условием явления сущего становится открытость, которая, по Хайдеггеру, и есть бытие и которая, в свою очередь, может заявить о себе лишь через явление сущего. Бытие коренится в языке; язык, по слову Хайдеггера, «есть дом бытия» и в этом своем качестве выполняет по отношению к бытию двойную работу: он открывает и сокрывает бытие одновременно. Диалектике открывания и сокрывания и подчиняется в своей деятельности язык: прорекая, он одновременно умалчивает, причем предмет речи и молчания один – говоря, язык тем самым молчит о том же самом, о чем он говорит. Анализ рассказа Набокова направлен на выявление причин, по которым тайное знание Фальтера не может открыться главному герою – Синеусову. Раскрывается природа этого знания и его противоположность этическому опыту героя. В последнем прореченном решении героя проявляется обнаруживается потребность завершить свои отношения со словом и отдаться молчанию, о котором, собственно, и говорили и Витгенштейн и Хайдеггер. За последним словом героя следует знак, этим последним словом поименованный (многоточие), и этим знаком читатель удерживается в поле героя – на границе его последнего слова и далее его же молчания.  Художественное слово Набокова в «Ultima Thule» сохраняет молчание и тем самым – поэтически – отвечает (т.е. соответствует) философским темам Хайдеггера и Витгенштейна.