О. Алякринский назвал «Шпиль» «притчей о нравственном каннибализме». Жестокое определение помогает передать сложность поставленных проблем. Мир, каким он видится Голдингу, и человек в нем – это постоянная борьба двух начал – Добра и Зла. Но эта борьба лучше, чем нравственная слепота и самодовольство. Для того, чтобы человек прозрел, Голдинг ведет своих героев по извилистой дороге духовного самоанализа от неведения и заблуждения к познанию роковых истин о мире и о себе.
В «Шпиле» звучит идея, легшая в основу художественно-философской структуры романа, – развитие цивилизации оплачивается большими жертвами. «Шпиль» можно рассматривать как аллегорию «социальной архитектуры». Голдинг очень тонко подводит к мысли о возможности и допустимости исторической, объективной реабилитации совершаемого, в основе которой лежит вопрос соотношения цели и средств; допустимости высшего оправдания деяний, причастных злу, если результатом этих деяний является великое творение. Но это оправдание ни в коем случае не снимает вины с человека.
В «Шпиле» появляется практически новая для предыдущих романов и активно развиваемая впоследствии тема художника и его творения; тема победы творческого гения, складывающаяся из замысла, эмпирического опыта и исступленного труда. Именно в раскрытии этой идеи мы видим и самого автора, так как две формы познания мира – религиозное (у Джослина) и художественное (у автора) – тесно здесь переплетены.
Еще одна тема, связанная с видением Голдингом человеческой природы – иррациональный, необъяснимый страх, чувство «запредельного», гнездящееся в глубине нашей души – идея, повторяющаяся в большинстве романов Голдинга. Голдинг предупреждает читателя: этот страх может погубить человека и привести к разрушению не только самого себя, но и окружающего мира.