1930-е гг. в творческом развитии Мандельштама характеризуются новыми отношениями поэта с действительностью, мерилом ценностей для Мандельштама становится судьба современного человека. В его произведениях появляются современные темы, более разнообразными становятся художественные средства – наряду с символикой и ассоциативностью, появляются образы и тропы, генетически связанные с восточной традицией и с русским фольклором. Словарь Мандельштама обогащается за счет разговорной и просторечной лексики, на первый план выдвигается образ лирического героя, в значительной мере автобиографический. Заметную роль лирический герой играет в стихотворном цикле «Армения». Настроения и эмоции лирического героя в этих произведениях разнообразны – от влюбленности в историю, культуру, природу Армении, ее жителей до тревожных предчувствий, тоски. Лирическое «я», запечатленное в цикле «Армения», получает дальнейшее раскрытие в других стихах поэта 1930-х гг. («Квартира тиха, как бумага-...», стихи на смерть А. Белого, лирика воронежского цикла). Двойники, литературные и фольклорные персонажи высвечивают разные грани характера мандельштамовского лирического героя. Каждый из двойников существует в своем историко-культурном пространстве и имеет собственные смыслы. Мандельштам, как и некогда А. А. Блок, обращается к вечным, стертым образам, гофмановскому Щелкунчику, фольклорному дураку – ироническому удачнику, скрывающему истинные мысли и намерения за внешней неприглядностью и смешными выходками. В черновых редакциях одного из стихотворений на смерть А. Белого образ умершего поэта проецируется на Н. Гоголя. В стихотворениях о Воронеже двойником лирического героя становится птица щегол, метафорически приравнянная к А. Кольцову; звукообраз топонима Воронеж раскладывается на образы ворона и ножа. Сюжетная ситуация  стихотворения «Квартира тиха, как бумага-...» генетически восходит к сюжетному мотиву омолаживания в кипящем котле из русских народных сказок.