Роман австрийского писателя Элиаса Канетти «Ослепление» (1935) анализируется из перспективы реализации в нем различных формул памяти, связанных с поэтологической и этической установкой автора и участвующих в создании образа мира, главенствующей особенностью которого предстает абсолютный коммуникационный коллапс. Роман «Ослепление» характеризуется гротескностью и абсурдностью сцен, положений, диалогов, максимальное эстетическое и этическое напряжение которых создается, с одной стороны, за счет «деловитого», почти протокольного изложения мыслей и высказываний романных персонажей, наделенных броскими речевыми характеристиками («акустическими масками»). С другой стороны, сатирическое обозрение нравов густо замешано на интеллектуально-символическом материале, на «памяти интертекста», имеющего свои источники и в древневосточной философии, и в мировой литературе, и в австрийских и немецких философских и психологических учениях и псевдоучениях начала ХХ века. Образ мира, в котором причудливо перемешались черты библиотеки, кабака, ломбарда и сумасшедшего дома (основные «площадки», на которых разыгрывается действие романа), возникает на страницах книги Канетти, заряженной сильным сатирическим импульсом. Формулы памяти (произвольной и непроизвольной, памяти разума и памяти чувства, памяти жанра) Канетти использует в построении своих протагонистов, замыкающихся в жестко ограниченном пространстве своих memoria и mania и существующих в ситуации «ложной коммуникации»  или полного коммуникативного разрыва.