Ключевые слова: субъект повествования; эгоцентрические элементы языка; художественное повествование

Изучение художественного текста всегда находилось в центре внимания лингвистов. Особенности повествования художественных текстов конца ХХ — начала ХХI вв. предполагают привлечение коммуникативного аспекта, так как роль читателя в художественной коммуникации автор — текст — читатель имеет особое значение. Начало субъектному анализу художественного текста в отечественной лингвистике было положено в трудах В. В. Виноградова [Виноградов, 1980].
В романе Водолазкина «Авиатор» повествование ведется в двух модальных планах: план воспоминаний главного героя и план актуального сюжетного повествования. Интересно, что грамматически субъект повествования в самом начале романа не явлен:
Говорил ей: в холода носи шапку, иначе отморозишь уши. Посмотри, говорил, сколько сейчас прохожих без ушей. Она соглашалась, мол, да-да, надо бы, но не носила [Водолазкин, 2016: 11].
Формы глагола в начале романа не указывают на субъект речи. Такое начало повествования имеет концептуальное значение: герой вспоминает прошлое, не совсем понимая, что с ним происходит в настоящем сюжетного повествования и почему. Два модальных плана повествования маркированы на грамматическом уровне. Речь здесь идет о грамматике глагола.
Маркером субъектного плана воспоминаний героя является употребление настоящего в прошедшем, то есть использование глаголов в настоящем времени по отношению к прошлым событиям с целью создания эффекта наглядности, погружения в повествование о прошлом.
И вот так я парю себе в церкви, проплываю над священником, машущим кадилом, — сквозь ароматный дым. Над хором — сквозь его песнопения (замедленные взмахи регента и его же гримасы на высоких нотах). Над старухой свечницею и заполнившим храм (обтекая столпы) народом, вдоль окон, за которыми заснеженная страна. Россия? У неплотно прикрытой двери зримо клубится стужа, на ручке — иней. Щель резко расширяется, в возникшем прямоугольнике — Гейгер [Водолазкин, 2016: 21].
Герой вспоминает, как ходил в церковь в детстве с бабушкой, описывает то, что видел в церкви, и свои ощущения. Читатель вместе с героем погружается в мир его воспоминаний, однако происходит возвращение в модальный план сюжетного повествования. Смена субъектных планов маркирована сменой употребления форм глагола в настоящем времени с непрямого употребления — настоящего в прошедшем — на прямое употребление в актуальном хронотопе сюжетного повествования, где герой непосредственно описывает наблюдаемое. Смена субъектных планов также маркирована пунктуационно: многоточием между высказываниями разных повествовательных модальных планов и тире, стоящем на месте физической временной паузы между открыванием двери и осознанием того, кто заходит.
Многоплановое повествование романа требует активного участия читателя в создании художественного мира произведения, который творится на глазах читателя. Читателю предлагается следить за сменой повествовательных планов, которые маркированы на модальном уровне. Усложненная художественная коммуникация предполагает активизацию сознания читателя [Падучева, 1996].

Литература:
Виноградов В. В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М., 1980.
Водолазкин Е. Г. Авиатор. М., 2016.
Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М., 1996.