Ключевые слова: Р. М. Рильке; точка зрения; композиция; структура повествования

Новелла Р. М. Рильке (1875—1926) «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке», несмотря на большую популярность в немецкоязычном культурном пространстве, довольно мало изучена в отечественном рилькеведении. В докладе предпринимается попытка исследовать структуру новеллы, опираясь на типологию точек зрения, разработанную Б. А. Успенским. В работе «Поэтика композиции» (1970) ученый предлагает рассматривать функционирование точки зрения, т. е. позиций, с которых ведется повествование, на 4-х уровнях анализа текста: в плане оценки, плане фразеологии, плане пространственно-временной характеристики и плане психологии.
Несмотря на то, что в планах психологии и оценки повествование явно ведется с позиций непосредственного участника событий, принадлежащего изображаемому миру, во многих случаях однозначно определить субъекта восприятия не представляется возможным. Используя безличные глаголы, неопределенные и безличные местоимения и т. п., автор сознательно поддерживает ощущение коллективности субъекта. При этом круг возможных носителей точки зрения и место, которое среди них занимает корнет, остающийся тем не менее центральной фигурой повествования, постепенно изменяются. В ходе анализа двух элементов пространственной структуры новеллы — пространства дороги и пространства замка — в каждом из них была выявлена динамика «один из многих — один из двух — один» применительно к корнету как субъекту восприятия: сначала события описываются с позиций, общих для некоторого множества лиц, затем даются переживания, которые корнет разделяет с одним человеком, и, наконец, переживания строго индивидуальные, реализованные только в сознании самого корнета. Своего апогея эта постепенная индивидуализация достигает в момент смерти героя, которая в понимании Рильке становится, с одной стороны, всеобъединяющим универсальным опытом, а с другой — глубоко личным переживанием.
В немецкоязычном литературоведении представленный в новелле тип повествования определяется — по всей видимости, с опорой на типологию Ф. Штанцеля — как «в значительной степени персональный». Хотя повествование формально не доверено самому корнету, его голос так или иначе слышен почти на всем протяжении новеллы, сливаясь с голосом повествователя, что заставляет говорить о сокращении дистанции между повествователем и героем и стирании границ между реальной действительностью и ее субъективным восприятием. В докладе рассматривается, как этот принцип изображения мира реализуется в планах повествования, выделяемых Успенским: так, в плане фразеологии переход на позиции корнета осуществляется в форме непосредственно принадлежащей ему внутренней речи (реальной или реконструируемой), повествователь же обнаруживает себя на глубинном уровне ритмической организации текста, сообразуя ритмический рисунок каждой сцены с тем впечатлением, которое она должна была оставить в восприятии героя.
Таким образом, несмотря на формальную дистанцированность повествователя и героя, структура повествования в новелле характеризуется совмещением их позиций в различных планах, причем мироощущение корнета как основного субъекта восприятия, переходя от общих форм переживания действительности к индивидуальным, служит призмой, через которую преломляется повествование. Такая композиционная организация текста позволяет говорить о преобладании в нем лирического начала над эпическим.