Главная мысль речи, которую Фукидид вкладывает в уста эфору Сфенелаиду (1, 86), сводится к тому, что спартанцы должны, не тратя времени на совещания, немедленно оказать военную помощь своим союзникам, заявлявшим об обидах и притеснениях со стороны афинян. Мое внимание привлекло следующее суждение Сфенелаида (1, 86, 4): «и пусть никто не указывает, что мы, в то время как нам наносят обиды (ἀδικουμένους), должны размышлять (βουλεύεσθαι). Напротив, размышлять длительное время (πολὺν χρόνον βουλεύεσθαι) скорее следует тем, кто собирается нанести обиду (τοὺς μέλλοντας ἀδικεῖν)». Итак, во втором предложении Сфенелаид утверждает, что агрессору, перед тем, как он совершит нападение, следует основательно подумать. Я обращаю внимание на не отмечавшееся до сих пор сходство между этой мыслью и рассуждением Антифонта в F 58 трактата «Согласие». Предметом анализа в этом фрагменте является человек, собирающийся причинить зло другому. Антифонт считает разумным того человека, который не поддастся сразу же возникшему у него злому импульсу и обдумает возможные последствия своего поступка. Ведь результат может оказаться совсем не таким, на который он надеется. Такому человеку Антифонт противопоставляет того, кто тут же удовлетворяет свое желание причинить зло другим, не думая о последствиях: «Напротив, не проявляет благоразумия тот, кто думает, что будет причинять зло другим людям, а сам его не испытает» (ὅστις δὲ δράσειν μὲν οἴεται τοὺς πέλας κακῶς, πείσεσθαι δ᾽οὔ, οὐ σωφρονεῖ). Антифонт замечает, что немало людей сами испытали то зло, которое рассчитывали причинить другим. Нетрудно увидеть, что во фрагменте трактата более пространно выражена та же мысль, что и в речи спартанского эфора. Джерард Пендрик считает F 58 амальгамой общих мест. Одним из таких топосов он считает высказанную уже в «Трудах и днях» Гесиода (265–266) мысль, что самому себе роет яму тот, кто роет ее другому [Pendrick 2002: 401–402]. Помимо топоса вырытой другому ямы Пендрик отмечает здесь еще три других общих места: опасности надежд, невозможности сделать бывшее небывшим и неразумности потакать сиюминутным желаниям. Если согласиться с Пендриком, что во фрагменте Антифонта перед нами топосы, то главным из них для всего рассуждения является первый. Однако Пендрик не учитывает, что у Фукидида и Антифонта сформулирована несколько иная мысль, чем у Гесиода, именно что агрессору, будь то целое государство или отдельный человек, следует тщательно обдумать свои планы. Антифонт прямо говорит, что иначе последствия агрессии могут оказаться нежелательными для напавшего. В речи Сфенелаида это подразумевается. Далее, Гесиод явно осуждает само желание причинить зло другому. Сходным образом пытался оценить процитированное выше предложение из трактата Антифонта Альбрехт Диле. Он полагал, что оно очень близко приближается к негативной формулировке Золотого правила этики [Dihle 1962: 101; ср. Dihle 1981: 932]. Однако точка зрения Диле явно ошибочна. Напротив, Пендрик справедливо полагает, что рассуждение Антифонта в этом фрагменте представляет собой калькуляцию выгоды потенциального агрессора без какого-бы то ни было учета интересов потенциальной жертвы [Pendrick 2002: 402–403]. Антифонт, в сущности, говорит следующее: если у кого-то возникло желание вырыть яму другому, то разумно будет тщательно обдумать последствия его исполнения. Он, в отличие от Гесиода, не отговаривает принципиально от исполнения этого желания и не объявляет само это желание недостойным. Таким образом, Антифонт в F 58 не просто воспроизводит общее место, но изменяет его, превращая в оригинальное рассуждение. В таком случае естественно предположить, что Фукидид заимствовал это рассуждение у Антифонта. Как известно, существует традиция, что Фукидид был учеником Антифонта [Finley 1967: 92]. Даже если она недостоверна, значительное влияние, оказанное Антифонтом на Фукидида, несомненно. Это повышает вероятность выдвинутого предположения. Еще одно обстоятельство. Рассуждения об опасности надежд не раз встречаются у Фукидида, и особенно ярким является то, которое Фукидид вложил в уста афинянам в их диалоге с мелосцами (5, 103). Далее, в F 58 Антифонт использует словосочетание ἀνήκεστος συμφορά, «непоправимое бедствие», буквально «неисцелимое бедствие». И это же словосочетание используют афиняне в том же диалоге с жителями Мелоса (5, 111, 3). Очевидно, любопытное рассуждение Антифонта заинтересовало Фукидида, и он использовал отдельные его части в разных местах своего труда. Разумеется, в некоторых случаях речи, произносимые персонажами «Истории» Фукидида, воспроизводят, с той или иной степенью точности, действительно произнесенные речи. Такой является, например, знаменитая надгробная речь Перикла, которую Фукидид мог слышать и, скорее всего, действительно слушал. Однако вряд ли у него была возможность оказаться слушателем речи Сфенелаида. Таким образом, я полагаю, что Фукидид использовал в нескольких местах своего труда отдельные части F 58 и, в частности, заимствовал у Антифонта мысль о необходимости для будущего агрессора длительного обдумывания своих планов.
Литература
Dihle A. Die Goldene Regel. Göttingen, 1962.
Dihle A. Goldene Regel, Reallexikon für Antike und Christentum, Bd. 11, 1981, 930–940.
Finley J. H. The Origins of Thucydides’ Style // Idem. Three Essays on Thucydides. Cambridge, Mass., 1967.
Pendrick G. J. (ed., comm., transl.). Antiphon the Sophist: The Fragments (Cambridge classical texts and commentaries 39). Cambridge, 2002.