В докладе рассматриваются функции синонимии как основополагающей категории стилистики и прагматика употребления синонимов в русской поэзии начиная со 2-й половины ХХ в. В современной поэзии часто встречается развернутая рефлексия на тему семантики и стилистики синонимов, например: Есть разница между метелью и вьюгой, / Но как объяснить её? Я бы не мог. / Одна закруглить постарается угол, / Другая повыше поднять завиток. / Метель нас плетьми обвивает тугими, / И вьюга прерывистым делает шаг, / И разницу чувствуем мы между ними, / Но определить не берёмся никак. (А. Кушнер). Стилистические синонимы семантизируют повышение или понижение в ценностном ранге одного из денотатов: Снег, песок, ракушечник. Между холодом и жарой, / Меж пылающим лбом и стынущими ногами / Раскрывается суть земли, голая, как король, / И нагая. (Е. Риц). Поэты часто находят и показывают семантические различия членов синонимических пар и рядов, преобразуя синонимы в контекстуальные антонимы: Путь — это желание двигаться. Желанье прийти — это дорога / (первый по-прежнему невероятен, а вторая — прельщает). (В. Кальпиди).  Иногда семантические различия имплицитны во внешне парадоксальных контекстах: А с Марьяцкой башни сваливаются свечи, как со спиралью лампочки / А у коня, извините, живые уши, как у лошади. (В. Соснора). Контекстуальные семантические различия могут быть основаны на языковых метафорах: Смотри хоть краем, уголком / в сторонку, чьи дела — сторонка, / в глаза, юлой, а не волчком / смотрящие из глаз ребенка (И. Булатовский). В некоторых контекстах стилистические синонимы демонстративно тавтологичны: У меня был сын, замечательный сын, / Он жил и все чем-нибудь да сыт, / Он жил, кушал и ел / И делал множество дел. (Д. А. Пригов). Иногда в паре стилистических синонимов один из компонентов имеет парадоксальную референцию: Собака врет. / Ну в смысле – брешет. / Вдруг развернется, / брюхо чешет. (Р. Воронежский). Встречается синонимический подтекст дефразеологизации, то есть отказа от нормативной синтагматики: Кофе твердым душу обнажали  (Д. Паташинский). Особенно часто ненормативно заменяемыми оказываются слова долгий и длинный: Четыре длинные минуты / смеялась ласточка во сне  (О. Мартынова); ... мизинец с долгим ногтем оттопыря (А. Левин). Языковые антонимы употребляются синонимически: Кто первым рассмеется, тот / и будет в том бою бескровном / последний первый идиот, / прижатый стеклышком покровным. (И. Булатовский). Встречаются градационные ряды синонимов: Вон лосевидный олень, полосатая рысь с саблезубым оскалом / Словно напрасно грозит она чем-то и тщетно беззубым шакалам / Ветхим волчатам, большим и огромным громадным гигантским старинным медведям (А. Волохонский, А. Хвостенко). Сверхконцентрация синонимических глаголов речи с характерологической референцией, а также некоторых других частей речи представлена в стихотворении В. Лейкина с каламбурным обыгрыванием заглавия «Секстина»: «Секс – тина», — заявил Парнокопытов. / «Трясина», – согласился Балашевич. / «Засасывает», – подхватил Завадский. / «Но только не меня!» – завелся Лившиц. / «Дался вам этот секс», – сказал Сорокин. /«Давайте про свободу», – молвил Жуков. / «Свобода – это всё», – прибавил Жуков. (В. Лейкин). Поэты восстанавливают синонимию, утраченную в эволюции: Твоя протестантская этика / с моею поганой эстетикой / (поганою в смысле языческой) / расходятся катастрофически! (Т. Кибиров). Анахронизм синонимии становится средством аксиологической антитезы и базой силлогизмов: Вы – объясните обо мне, / Последнем Всаднике глагола. / Я зван в язык, но не в народ. / Я собственной не стал на горло. / Не обращал: обрящет род! / Не звал к звездам... Я объясняю: / умрет язык – народ умрет. (В. Соснора); И понял аз грешный, что право живет / лишь тот, кто за други положит живот, / живот же глаголемый брюхо сиречь, / чего же нам брюхо стеречь (Л. Лосев). Синонимы, извлеченные из разных устойчивых сочетаний, становятся средствами сравнений, при этом фигуральные элементы фразеологизмов буквализируются: Здесь лежит постоялец / сотни временных мест, / безымянный, как палец, / одинокий, как перст. (В. Павлова). В синонимические пары или ряды включаются слова из других языков, как элементы художественного билингвизма: Светят звёзды, словно астры. / Самолёт роняет след... (М. Дидусенко). Таким образом, синонимия как стилистический и смыслообразующий ресурс в значительной степени востребована современной поэзией и является не только средством, но и предметом изображения. И вместе с тем эта поэзия подтверждает правоту выдающихся ученых, которые указывали на фиктивность синонимии как семантического тождества: «В языке, обогащенном умными авторами, в языке выработанном не может быть синонимов; всегда имеют они между собою некоторое тонкое различие, известное тем писателям, которые владеют духом языка, сами размышляют, сами чувствуют, а не попугаями других бывают» [Карамзин 1964: 142]; «Синоним является синонимом только в словаре. Но в контексте живой речи нельзя найти ни одного положения, в котором было бы все равно, как сказать: конь или лошадь, ребенок или дитя, дорога или путь и т. п.». [Винокур 1929: 85].