В последние годы в прессе появилось много текстов, в которых нарушаются негласные правила кореференции основных протагонистов. Сообщая о происшествиях, журналисты используют ранее не зафиксированные кореферентные обороты, причем располагают их в необычном порядке, называя сначала более узкое, а затем более широкое понятие, (1): (1) Житель Абинска Краснодарского края избил мужчину, в котором узнал любовника своей матери. <…> Как пишут авторы поста, поняв, что перед ним человек, к которому мать ежедневно уходила от отца, россиянин разозлился, повалил прохожего на асфальт и начал наносить ему удары по всему телу. После этого он помог мужчине подняться и доехать до больницы (Lenta.ru, 10.01.2023). Первое предложение задает уровень референции, вводит неопределенного участника, жителя местности и его жертву. Следующее упоминание, по логике, предполагает снижение уровня неопределенности. т.е. сужение референтной группы (например, молодой человек, подозреваемый, преступник и т.д.), поэтому неправомерно расширенные номинации (россиянин, прохожий) выглядят не вполне логично для обоих участников, так как ничего не добавляют к предшествующей характеристике и не позволяют уточнить, кто преступник а кто жертва. Кроме того, можно предположить, что существует привычный набор понятий, используемых как средства кореференции. Так, наименования гиперонимов (мужчина, россиянин, петербуржец), часто используемые в последнее время, ранее применялись значительно реже.  Поэтому одной из гипотез является предположение о том, в последнее время чаще нарушаются правила совмещения гипонимов и гиперонимов в текстах, содержащих повествование о последовательно сменяющих друг друга событиях. Можно предположить, что эти непривычные употребления получили особенное распространение в связи с тем, что более прозрачные тавтологические кореферентные средства (повторяющиеся местоимения или номинации) воспринимаются в наши дни как серьезные стилистические ошибки. Возможно, это связано со стилистическими установками журналистов. Между тем, еще 20 лет назад тавтология не считалась пороком и встречалась чаще, см. (2): (2) В Филадельфии четверо в масках расстреляли шестерых мужчин и женщину. Шесть мужчин и  одна женщина скончались на месте. (Lenta.ru, 2000.12, НКРЯ). В докладе будет проверено и это предположение и проведен сравнительный анализ употребления тавтологических кореферентных средств. Предварительный анализ по материалам КГТ (Корпуса газетных текстов) подтверждает это наблюдение. Анализ кореференции и резолюции анафоры в различных языках говорит о том, что эти взаимосвязанные понятия обладают существенной языковой спецификой, опирающейся как на лексические, так и на грамматические особенности. Например, в немецком языке одно из анафорических средств содержит прямое указание на возраст персонажа, который до этого не был известен читателю, см. (3): (3) Und diese Aufnahme aus dem Bildband „Iran.Interrupted“ (Hatje Cantz Verlag) von Beatrice Minda. Die 46-Jährige lebt in Berlin und hat in den Jahren 2010 und 2011 drei Monate lang Wohnungen, Häuser und Gärten in Iran fotografiert. Einen persönlichen Bezug hatte sie damals nicht zu dem Land. Die Fotografin wusste nur, dass das Zuhause dort eine besondere Bedeutung hat.  ‘А этот снимок из фотоальбома Беатрис Минды «Иран. Стоп-кадр» издательства Хатье Кантц. 46-летняя (женщина) живет в Берлине, а в 2010-2011 гг. три месяца фотографировала квартиры, дома и сады в Иране. В то время она еще не имела никакого личного отношения к этой стране. Фотограф знала только, что понятие дома имеет там особенное значение’ (перевод мой — МВ). (Marie Rövekamp, Seltene Fotografien: Wo die Menschen in Iran ihre Freiräume haben, Tagesspiegel 09.01.2015). Сопоставление имени героини с ее возрастом становится возможным благодаря определенному артиклю, который однозначно связывает имя с субстантивированным указанием на возраст (die 46-jährige). В русском языке такие обозначения применимы только в отношении детей и животных, и то в раннем возрасте (трехлетка, двухлетка). Аналогично, название профессии («фотографиня») в сочетании с определенным артиклем однозначно указывает на главную героиню повествования, в то время как из русского перевода не вполне ясно, что фотограф и есть Беатрис Минда. Эти межъязыковые различия описаны специалистами по теории перевода на материале артиклевых языков, см. например, (Майкова 2018). Как видно из (3), наличие определенного артикля в оригинальном тексте делает возможным указание на ранее упомянутого конкретного протагониста при помощи расширительной номинации, в то время как в безартиклевом языке, таком как русский, вторая номинация вводит в заблуждение из-за недостатка показателей кореференции. Так, в русском варианте (3) женское имя (Беатрис Минда) и название профессии (фотограф) в мужском роде препятствует их отождествлению. Поэтому третьим предположением, рассмотренным в докладе, является то, что изменение принципов связности текста в последние десятилетия могло произойти в результате влияния артиклевых языков и той стилистики, которая принята в журналистской деятельности на этих языках. Об этом косвенно свидетельствует то, что знание языков в среде молодых журналистов значительно выросло в последние десятилетия, а ясное описание принципов кореферентности в русском языке еще не сформулировано.
Литература
1. Майкова Т.А. К вопросу о сохранении кореференции как средства связности текста при переводе // Litera. — 2018. - № 4. - С.201-208. DOI: 10.25136/2409-8698.2018.4.28044 URL: https://e-notabene.ru/fil/article_28044.html