Старинные рукописи дают филологам тот инструмент, который позволяет воссоздать не только языковую ситуацию определенной эпохи, но и элементы социальной жизни носителей тех или иных языков. Найденная в Копенгагене в 1908 г. Новая Хроника Доброго Правления представляет собой широкую панораму всех сторон жизни обширнейшей империи инков Тауантинсуйу (Tahuantinsuyo), являя нам подлинную энциклопедию андской жизни XV–XVI вв.  В своих описаниях и оценках  автор Хроники Фелипе Гуаман Пома де Айала — католический монах и переводчик с родного кечуа, объехавший с миссией по «искоренению язычества»  (extirpación de idolatrías) большую часть огромной территории, не так давно  завоеванной испанцами, полагался не только на собственные знания и наблюдения, но и на свидетельства очевидцев (testigos de vista), имена которых фигурируют в Хронике. Фелипе Гуаман не только описывает этот мир на испанском языке, но и иллюстрирует свои тексты традиционными рисунками токапу, несущими не только событийную, но и оценочную информацию. Один из представленных в Хронике рисунков изображает самого автора, Фелипе Гуамана, разговаривающего со старцем из рода Верховного Инки в окружении большого числа высокопоставленных представителей четырех частей империи (suyo), говорящих на кечуа или аймара (о чем свидетельствуют реплики на этих бесписьменных языках, записанные с помощью латинского алфавита). Исторические источники свидетельствуют, что к началу XVII в. подобные собрания стали распространенной практикой: испанские наместники получали из Лимы и Севильи своего рода вопросники, для ответа на которые им требовались сведения от касиков из разных частей страны. Эти сведения касались географических характеристик, особенностей жизни населения, его обычаев, занятий и экономических показателей. Фелипе Гуаман лично неоднократно участвовал в таких собраниях как переводчик с разных диалектов кечуа и аймара на так называемый yndio ladino «индейский латинский» — далекий предшественник того варианта испанского языка, который современные перуанские лингвисты называют «андским испанским». [1, 88]. Часто рассматривались старые межэтнические споры, касающиеся воспроизводства природных ресурсов и прав наследования, но также и притязания новых хозяев страны, нарушавших сложившиеся с XIV в. устои, что вызывало праведный гнев католического монаха.  В этот переходный период, по его мнению, все стороны должны были содействовать введению консенсусного правового порядка, неисполнение которого грозило бы касику лишением должности [2,78]. Опрашиваемых касиков называли «глазами самого короля», а принимаемые с их участием решения «могли стать основой для восстановления справедливости и доброго правления в Перу» [3, 114–115], в чем индейский автор стремится убедить главного адресата своей Хроники и своего тезку — испанского короля Филиппа Второго. Еще в период открытия и исследования побережья Перу конкистадор Франсиско Писарро заметил наличие острых конфликтов между населявшими земли Тауантинсуйу этническими группами (численность индейского населения колебалась от 10 до 30 млн человек), и дальновидно запретил своим подчиненным обижать индейцев с целью заполучить их поддержку. Этой цели он добился лишь частично, поскольку приказ капитана выполнялся далеко не всегда. Правящий этнос — инки, как дети Солнца, то есть самого верховного божества Инти, не вступали в браки с представителями других этносов, не смешивались с ними генетически, но обязательной практикой было то, что по мере присоединения к империи новых территорий они направляли туда учителей своего языка — кечуа, владение которым становилось практически обязательным и обеспечивало связь территорий. Верховный правитель — Сапа Инка лично назначал четырех главных наместников, которые, в свою очередь, назначали низлежащих касиков. Их численность была около 160, по количеству продовольственных хранилищ, создаваемых для населения на случай природных бедствий и военных конфликтов, и она сохранялась какое-то время после испанского завоевания. Испанцев удивляло, что инки не подвергали своих подданных жестокой эксплуатации, но и не дозволяли им бездельничать: каждому возрасту и полу определялась посильная работа, в стране не было нищих, при этом население не имело права менять место жительства без разрешения инкской администрации. Эти «элементы государственного социализма» строго регулировали все сферы жизни в инкском государстве, вплоть до выбора супруга и употребления психоактивных веществ (последнее дозволялось лишь в преклонном возрасте), а любые нарушения строжайше наказывались, начиная с наказания детей в семье. Рабство не носило массового характера, лишь немногие знатные инки имели рабов из покоренных народов. Остальные завоеванные, чтобы подняться по социальной лестнице, должны были выучить кечуа, пожить в Куско, дабы перенять хорошие обычаи и манеры, и затем могли >претендовать на административную должность.
Литература
1. Cushman, G.T. The Environmental Contexts of Guaman Poma:Interethnic Conflict over Forest Resources and Place in Huamanga, 1540–1600. // Unlocking the Doors to the Worlds of Guaman Poma and his Nueva corónica. Ed.by Adorno, R., Boserup,I. Museum Tusculanum >Press, Copenhagen, 2015. P.87–140.
2. Stern, S.J. Peru’s Indian Peoples and the Challenge of Spanish Conquest: Huamanga to 1640. Madison: University of Wisconsin Press.1982.
3. Guaman Poma de Ayala, F. El Primer Nueva Corónica y Buen Gobierno.Copenhagen, 1615. The Royal Library, GKS 2232 4.