Фразеологические библеизмы в отличие от безымянных фразеологизмов (далее – ФЕ) имеют конкретный источник, который в последние десятилетия опять занял подобающее ему место в культуре и душе русского человека. А потому к этим единицам  часто предъявляют особые требования, апеллируя к тексту Библии, несмотря на то что исследователи фразеологии доказали, что сакральность источника не является препятствием для трансформаций этих единиц, они даже имеют более широкий набор трансформаций благодаря тому, что «достаточно прозрачны по внутренней форме и воспринимаются (благодаря эффекту цитатности) как формально законченные блоки» [Мокиенко 1996:150]. Однако иногда отклонения от зафиксированной в источнике формы или нарушения внутренней формы ФЕ рассматриваются с позиций норм как ошибка. Хотя понятие ошибки во фразеологии весьма расплывчато, чаще всего ее определяют как непреднамеренную или неосознанную инновацию, которая ничему не служит, не обогащает и не оттеняет содержания высказывания, а чаще искажает его. Но отличить преднамеренную инновацию от непреднамеренной не всегда представляется возможным. Такие факторы, как незнание структуры, значения и сочетаемости данного фразеологизма, или причины, касающиеся акта речи, сопутствующих обстоятельств высказывания и даже психологического состояния говорящего, вряд ли всегда поддаются проверке, и потому выводы, сделанные на основе этих факторов часто носят субъективный характер. Так, например, выражение внести свою лепту, возникшее на основе евангельской притчи о бедной вдове, где лепта — мелкая медная монета в древней Иудее и Греции. Исходя из значения этого компонента использование в этом выражении прилагательных типа весомая, большая, огромная и т. п. считается ошибкой: Если рассуждать вдумчиво, то опосредованным образом бильярд, без всякого сомнения, вносил немалую лепту в социалистическое строительство, да что там ― был его необходимым условием [Г. Яхина. Дети мои (2018)]; А рядовой потребитель на Западе только балдеет от российских контрасанкций на хавчик, которые хоть и в незначительной степени, но внесли слабую лепту в падение цен на продукты питания [«В мире дешевеет все — от еды до бытового газа». Комментарии к статье (09.2015)]. Однако, с точки зрения фразеологов, трансформация здесь вполне осознанная и преднамеренная — повышение экспрессивности оборота, уточнение его значения — кроме того, происходит обычный для фразеологии процесс: компонент ФЕ утрачивает свое буквальное значение, что способствует большей фразеологизации единицы. Общее значение оборота влияет на значение устаревшего компонента лепта, который начинает восприниматься современниками как вклад. Что вполне подразумевает сочетаемость с различными прилагательными: В новом тысячелетии дополнительную важную лепту в поиск таких объектов, безусловно, внесли и космические телескопы, оснащенные детекторами инфракрасного излучения [Т. Оганесян. На Luhman 16B облачно с прояснениями // «Эксперт», 2014 ]; Определенную лепту внес цветной и яркий еженедельник «Америка» [Н. Б. Лебина. Мужчина и женщина.Тело, мода, культура. СССР — оттепель (2014)].
Аналогичный процесс наблюдается довольно часто в диалектах, особенно при описании литературных фразеологизмов, например, сбить с панталыку.  Непонятное слово панталык, над разгадкой которого не один десяток лет бьются фразеологи, в СРНГ в некоторых говорах объясняется очень просто ‘толк, смысл’. Значение оборота ‘сбить с толку кого-л.»’ переносится на значение непонятного компонента. В НКРЯ из 620 контекстов употребления этого фразеологизма почти 30% употребляются с различными прилагательными: последнюю, душевную, месячную, скудную, мирскую, умственную, посильную, особенную, малую, большую, немалую, здоровую, крупную, ценную, обильную, определенную и даже отрицательную: Мне ― пляши, а он лежит себе в кровати полеживает да посапывает, понапрасну пыхая жаром растратным, внося отрицательную лепту в мировую энергетику, даже в ладоши никогда одобрительно не хлопнет при особенно ловком моем коленце) [Валерий Володин. Повесть врЕменных лет // «Волга», 2009]. В докладе предполагается также рассмотреть функционирование выражения власти предержащие в современном русском языке. Представляется, что рассмотренные библеизмы, также как и другие ФЕ, восходящие к общему, сакральному источнику — Библии, подчиняются тем же законам функционирования и развития, что и фразеологизмы другого происхождения. Язык, ассимилируя то или иное выражение, влияет на него, что приводит к созданию вариантов, эволюции формы и  семантики, при этом сакральность источника не является препятствием для различных преобразований этих единиц. «Большинство библейских фразеологизмов не остаются застывшими образованиями, а со временем приобретают все новые варианты, являющиеся средством развития языка» [Федуленкова 2020: 83].
Литература:
1. Мокиенко В.М. Фразеологические библеизмы в современном тексте // Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов: к 80-летию Русской/Северо-Западной Библейской Комиссии (1915–1995). СПб.: Петрополис, 1995. С. 143–158.
2. Федуленкова Т.Н. Развитие вариантности фразеологии библейской этимологии // Научный результат. Вопросы теоретической и прикладной лингвистики. 2020. Т.6, N2. C. 83–96.