1. Постановка вопроса, вынесенного в заглавие, обусловлена следующими обстоятельствами. Во-первых, темпоральная система македонского литературного языка является сложно устроенной, с максимальным в кругу славянских языков числом граммем (11): презенс, аорист, имперфект, сум-перфект, сум-плюсквамперфект, има-перфект, има-плюсквамперфект, будущее, будущее в прошедшем, будущее результативное, будущее результативное в прошедшем (см., напр., [Усикова 2003: 194-209]). В глагольных формах выражаются значения временного дейксиса и таксиса (абсолютные и относительные времена). Во-вторых, в лингвистической литературе представлены несовпадающие точки зрения относительно состава категории. Расхождения связаны с научными взглядами авторов (ср. вынесение всей группы времен предстояния или же только будущего в прошедшем в качестве кондиционала, за рамки категории), а также с состоянием лингвистической науки ко времени создания работы. Так, в кодифицирующей грамматике Б. Конеского 1952-54 гг., написанной до широких типологических исследований эвиденциальности и выявления ее природы, в систему времен включено будущее пересказывательное время (ќе сум одел) [Конески 1981: 496-499], при этом значение и употребление форм проанализировано точно. Теперь уже очевидно, что эти формы – косвенные эвиденциалы будущего и будущего в прошедшем. Современные македонские школьные грамматики традиционно воспроизводят систему, описанную у Б. Конеского. В-третьих, и это самая существенная причина проблемности заявленной темы, македонская языковая ситуация отличается динамичностью, активно развивающимися в темпоральной системе процессами.
2. Прежде всего, это связано с подсистемой инновационных форм с вспомогательным глаголом има: има-перфект (има доjдено), има-плюсквамперфект (имаше доjдено), будущее результативное (ќе има доjдено), будущее результативное в прошедшем (ќе имаше доjдено). Пришедшие в литературный язык из западномакедонских говоров, они, как и прогнозировал Б. Конеский [Конески 1981: 503], все шире проникают в речь уроженцев тех краев, для диалектов которых изначально не были характерны. В отсутствие национального корпуса, и, соответственно, надежной статистики, в подтверждение прогрессирующего распространения этих форм можно привести, в частности, гиперупотребление у авторов с севера и востока Македонии: Спомнуваше некаква голема змиjа, забетонирана во неговата соба, коjа била таjно извадена за да се отстранат доказите. Змиjата jа имаше пуштено неговиот сосед. Всушност, змиjата беше само сенка од влагата на sидот што се наsираше зад мебелот. / Невидливи змии постоjано го имаа пресретнувано на патот кон изворите, каде полнеше вода. / Се жалеше дека го изгониле од куќата, како да имаше заборавено дека старата таткова куќа jа имаа продадено. Никоj не знаеше каде му се парите и како набрзина ги потроши. Знаев дека често се вози кружно со такси во околината на градот, но во мое присуство немаше потрошено повеќе од 20 евра. (Б. Богатиновски. Лет броj 555. 2012. Автор – житель г. Куманово, 1971 г. р.)
Динамику расширения употребления демонстрируют и будущие результативные с ќе има. Хотя в грамматике Конеского эти формы перечислены в ряду других форм с има, в прошлом веке в македонских текстах они встречались крайне редко, что давало основание признать их лишь потенциально возможными [Велковска 1998: 60-61]. Однако в новом веке нами было собрано более 600 примеров употребления этих форм на форумах, в блогах и т.п. Представляется, что дело не только в открывшихся возможностях сбора материала через электронные поисковые системы, но и в расширении употребления има-форм в целом. Можно предположить, что появление новых средств коммуникации послужило стимулом для усиленных контактов между носителями разных глагольных диасистем и интенсификации распространения има-форм. Следует признать формы с ќе има/ќе имаше полноправными членами темпоральной системы.
3. Дискуссионным является вопрос о статусе конструкций с глаголом сум и согласуемым причастием на -н/-т, единственным в современном языке. Конструкции с причастием, образованным от переходных глаголов, имеют пассивное значение (Куќата е изградена), а от непереходных – активное: Тоj е доjден. Тие се заминати. Такие конструкции – еще одна инновация с центром на юге и западе Македонии. Некоторые исследователи трактуют подобные конструкции как формы третьего перфекта [напр., Graves 2008: 482]. Для этого есть определенные основания: частотность таких образований, их конкуренция с формами перфектов с има и сум. В таком случае следует включить в систему еще один плюсквамперфект (типа бев доjден) и два времени предстояния (ќе бидам/сум доjден, ќе бев доjден): Карловац е вистински благороднички град, граден со вкус, без никаква тенденциjа со текот на времето да прерасне во големо чудовиште. Таков и си останал (беше останат): мирен, без многу сообракаj, со луѓе кои како да не живееjа во СФРJ. (В. Петрушевски-Фили. JНА & JNA) А може ли средба за Велигден, а? Во петокот на пр, па и јас да ве дружам, ќе бидам дојдена кај мајка ми тогаш? (19.03.12. Форум www.ringeraja.mk) Полагаем, тем не менее, что придание этим конструкциям статуса временных форм для литературного языка преждевременно, хотя бы потому, что они могут быть образованы далеко не со всеми непереходными глаголами, а также в силу неоднородности их значения (актив-пассив). Эта группа конструкций – потенциальные члены системы времен. Войдут ли они в нее – покажет время.

1. Велковска С. Изразување на резултативноста во македонскиот стандарден јазик. Скопје: Институт за македонски јазик „Крсте Мисирков“, 1998.
2. Конески Б. Граматика на македонскиот литературен јазик. Скопје: Култура: Македонска книга: Мисла: Наша книга, 1981.
3. Усикова Р. П. Грамматика македонского литературного языка. М.: Муравей, 2003.
4. Graves N. Macedonian – a language with three perfects? // Ö. Dahl (ed.). Tense and Aspect in the Languages of Europe. Berlin, New York: Mouton De Gruyter, 2008. P. 479-494.