Как известно, в своих последних трудах проф. В.В. Колесов обратился к обобщению и осмыслению всего им исследованного и накопленного — к философии языка, когнитивной лингвистике и концептологии.
Как отмечает В.В. Колесов в предисловии к своей монографии «Концептуальное поле русского сознания», изданной после ухода автора из жизни, данный труд — «…своеобразное практическое приложение» к книгам “Язык и ментальность” (СПб., 2000), “Философия русского слова” (СПб., 2002), “Русская ментальность в языке и тексте” (СПб., 2007) и серии “Древняя Русь” (СПб., 2000–2011), собранной в книге “Древнерусская цивилизация” (СПб., 2014) [Колесов 2021: 4].
В.В. Колесов рассматривает различные подходы к определению концепта как основной единице ментальности: 1) линия Абеляра: conception (концепция); 2) линия Аскольдова: conceptus (концепт); 3) линия Франка: conceptum (концептум), предлагая собственную емкую дефиницию: «Концепт — это сущность смысла, данная в знаке как выражение знания о мире. Или в редуцированной форме: Концепт есть сущностный смысл словесного знака, данный как знание»  [Там же: 24].
Продолжая размышления В.В. Колесова, а также отвлекаясь от понятия концепции (conception) и его философской, логической, психологической и пр. глобальных составляющих, отметим, что, по нашему мнению, концепт на лексико-семантическом уровне с чисто лингвистической точки зрения представляет собой по своей сути инвариант означаемого, единицу эмического (абстрактного) уровня (сопоставимую с фонемой, морфемой, лексемой, синтаксемой), которая на этическом (конкретном) уровне материально реализуется в концептуме (первосмысле), лексическом значении, сигнификате — интенсионале и экстенсионале, подобно тому, как фонема реализуется в звуках/аллофонах, морфема — в морфах/алломорфах, лексема — в словоформах и лексико-семантических вариантах, синтаксема — в синтагмах/предложениях и др. (см. также [Пименова 2021: 303–304]).
Концептуальное поле русского сознания можно получить, по мнению В.В. Колесова, при помощи последовательного наложения «…индивидуальных парадигм друг на друга. Например, последовательность ментальных парадигм София — вера — надежда — любовь, лик — лицо — личность — личина, ум — разум — рассудок — мудрость и т. п., совмещаясь, выстраивают общую структуру концептуального поля» [Колесов 2021: 94].
В.В. Колесов выделяет следующие ментальные парадигмы:
1) полные — с четырьмя составами (ум — разум — рассудок — мудрость, житие — жизнь — живот — жив(отное), мышление — ощущение — представление — наитие, быт — действительность — бытие — реальность, дух — духовность — душевность — душа, София — вера — надежда — любовь, лик — лицо — личина — личность, плоть — плотность — телесность — тело, право — правда — правильность — справедливость, враг — противник — неприятель — супостат, путь — дорога — тропа — стезя, гнев — ярость — лютость — гроза, грусть — тоска — печаль — скорбь, стыд — стыдливость — срамота — срам, страх — трепет — ужас — боязнь, удовольствие — удовлетворение — удовлетворенность — доволен; 
2) неполные парадигмы: «троичные» (власть — народ — закон), в том числе при отсутствующем концептуме (святость, смех, демократия; труд,  работа, дело), а также «двоичные» (общество — государство, вожак — вождь, добро — зло, свобода — воля, судьба — счастье, грех — вина, чудо — диво, ряд — порядок, долг — обязанность,  пространство — время, культура — цивилизация и др.  
Среди ментальных концептов  В.В. Колесов рассматривает методологию познания как идею, метод исследования — как раскрытие знака, методику описания — как анализ текста, представляя их в синергийном треугольнике отношений  [Колесов 2021: 101].   
Для нас особо значимы замечания В.В. Колесова, связанные с диахронией, с исторической последовательностью замен типов мышления (подробнее см. [Пименова 2021: 304–315]), «…преимущественно использовавших метонимию – синекдоху — метафору (последняя развилась как раз в средневековой России как средство создания символа), сегодня включился новый троп — ирония <…>, пропитанный стёбом и безудержным глумлением» [Колесов 2021: 211–212].  
В заключение следует отметить, что работы Владимира Викторовича Колесова, посвященные философии языка, когнитивной лингвистике и концептологии, требуют особого чтения — «вдумчивого, медленного, сопровождаемого медитациями на основе собственного культурно-языкового опыта» [Камчатнов 2017: 238],  поскольку главная цель трудов выдающегося ученого — «подтолкнуть собственную мысль читателя в нужном направлении» [Колесов 2002: 432].  
ЛИТЕРАТУРА:
1. Камчатнов А.М. Как уловить неуловимое? (Рецензия на книгу: В.В. Колесов, Д.В. Колесова, А.А. Харитонов. Словарь русской ментальности: В 2-х т. СПб.: Златоуст, 2014). // Филология и культура. 2017. № 1. С. 234–238.
2. Колесов В.В. Концептуальное поле русского сознания. Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2021. 612 с.
3. Колесов В.В. Философия русского слова. СПб.: ЮНА, 2002. 448 с.
4. Пименова М.Вас. Русский язык и концептуальные формы ментальности в трудах Владимира Викторовича Колесова // Время языка. Сборник статей памяти профессора В.В. Колесова / ред. С.А. Аверина, М.Б. Попов, Д.В. Руднев, Т.С. Садова, О.А. Черепанова, А.В. Голубева. СПб.: Златоуст, 2021. С.302–318.