XXV Open Conference for Philology Students at St. Petersburg State University

Кровожадность, жажда смерти и её культ в «Фарсалии»

Роман Александрович Тихонов
Докладчик
магистрант 1 курса
Humboldt-Universität zu Berlin

Классическая филология (онлайн)
2022-04-21
16:40 - 17:00

Ключевые слова, аннотация

Смерть занимает очень значимое место в поэме Лукана, в которой мы находим не только крайнюю жестокость и предельно детализированные описания смерти, но и сцену некромантии, а также использование образности смерти по отношению к судьбе Рима и свободе. В настоящем докладе, однако, рассматривается лишь один аспект изображения смерти в поэме — отношение к ней разных персонажей, которое лаконично можно было бы резюмировать так: кровожадность, жажда смерти и её культ.

Тезисы

В «Фарсалии» Лукан отказывается от привычных для эпоса героических и возвышенных способов изображения смерти, отдавая предпочтение предельной и крайне детализированной жестокости. В то же время смерть в поэме становится своего рода предметом культа и почитания, в двояком смысле: с одной стороны находятся Цезарь и его сторонники, охваченные не вполне объяснимой и достигающей абсурдных пределов кровожадностью (или «amor mortis», как её называет центурион Сцева), с другой — Помпей и его сторонники, а также нейтральные граждане Рима, пылко жаждущие смерти, видя её как единственное спасение от окружающих их ужасов, тогда как Катон, как кажется, воспринимает смерть как своего рода отчаянный долг противников тирании и говорит о ней в выражениях, которые могли бы быть применены к божеству (2-я и 9-я книга). В настоящем докладе рассматриваются несколько выдержек из «Фарсалии», связанных с отношением персонажей поэмы к смерти. Сперва обсуждаются персонажи, стремящиеся умереть: Помпей, Корнелия, помпеянские солдаты, Вултей и его цезарианские солдаты и, наконец, Катон (в одном исследовании удачно названный «the lover of suicide»), который, однако, является частью этой группы в своей особой манере. Далее обсуждается «цезарианская кровожадность». Лукан последовательно изображает самого Цезаря как совершенного маньяка, упивающегося смертью как помпеянских, так и собственных воинов — в докладе уделяется внимание особенно примечательным местам поэмы, демонстрирующим это. Та же характеристика может быть применена к его центуриону Сцеве, центральной фигуре боевой сцены в шестой книге, который сам признаётся в своём «amore mortis». Здесь же рассмотрен околосуицидальный эпизод с Вултеем в 4-й книге, создающий особенно сильный контраст между помпеянским стремлением умереть и цезарианской кровожадностью. Через эти образы Лукан стремится создать картину истинного «funeris mundi», изобразить переломный момент римской истории, настолько пропитанный всеобщим безумием и жестокостью, что в его центре оказывается культ смерти — божества гражданской войны, почитаемого всеми, но по-разному.