В докладе на материале основного подкорпуса Национального корпуса русского языка (НКРЯ) рассматриваются особенности функционирования устанавливающих тождество тавтологических конструкций «Х есть Х» и «Х это Х». Будучи неинформативными в буквальном смысле, они, тем не менее, активно используются носителями языка, поскольку делают возможной имплицитную передачу информации. Тавтологии тождества позволяют говорящему давать отсылку к конкретным свойствам референта, не называя их напрямую, и одновременно показывать адресату, что его считают единомышленником, разделяющим с говорящим общие представления о референте и его оценку (см. 1—2).
(1) Поросенок есть поросенок, но он может воображать себя умным, благородным человеком и таким рекомендоваться публике [Н. К. Михайловский. Гамлетизированные поросята (1882); НКРЯ].
(2) Он, конечно, понимает, что сказка ― это сказка. Но он умеет вышелушить сказку и добыть драгоценное зернышко, помогающее осмыслению жизни [С. А. Дангулов. Керашев (1981); НКРЯ].
Тем не менее, часто встречаются контексты, в которых, на первый взгляд, преимущества использования тавтологий теряются, так как сообщение, передаваемое тавтологией, дублируется (см. 3—4).
(3) Конечно, это немного утомляло, но вообще-то юбилей есть юбилей ― надо же отпраздновать! [Алексей Грачев. Ярый-3. Ордер на смерть (2000); НКРЯ].
(4) Но партнер ― это только партнер. То есть на время [Владислав Быков, Ольга Деркач. Книга века (2000); НКРЯ].
Подобные употребления и интересуют нас в нашем исследовании. Мы предлагаем рассматривать конструкции «Х есть Х» и «Х это Х» в этих контекстах как средства указания на источник информации, которым в случае с тавтологиями выступают общие фоновые знания носителей языка. Также предполагается проанализировать, какие типы информации эксплицируются: например, указание на способ (взаимо)действия (3) vs. описание признаков референта (4), и предложить объяснения наблюдаемым фактам.