Речь в докладе пойдет о том, как авторская, режиссерская, зрительская интерпретации влияют на восприятие театрального текста. На примере постановок пьес Эжена Ионеско, с привлечением литературного и теоретического материала, будет показано, как размываются границы авторства, делая интерпретаторов соавторами произведения.
Прочитав третий акт своей пьесы «Носорог» в 1958 году, Э. Ионеско сказал присутствующим: «Пьеса написана для того, чтобы быть поставленной на сцене, а не для чтения. Будь моя воля, я бы не пришел» (цит. по Эсслин М. «Театр абсурда»). Писатель не любил устраивать чтения своих новых пьес, считая, что драматургический текст – это всего лишь способ общения автора с режиссером, публика же должна была видеть только происходящее на сцене. Тот же подход выбирали практически все исследователи творчества Ионеско, рассматривая либо философскую (и – в советское время – идеологическую) составляющую его драматургии, либо потенциальное и реальное сценическое воплощение. Однако известно, что Ионеско активно комментировал свои произведения и постановки, как полемизируя с театральными критиками, так и для прояснения собственных идей, а также скрупулезно подходил к созданию экспозиций для точной передачи атмосферы – вплоть до того, что не оставлял режиссеру практически никакого пространства для собственного видения. Однако предлагая следовать за его интерпретациями, драматург заводит зрителя в ловушку – тот может начать воспринимать не происходящее на сцене, а некую идеальную постановку в вакууме, щедро сдобренную знанием, «что хотел сказать автор». Сюда наслаивается взгляд режиссера и то, что Ролан Барт назвал третьим смыслом. Данный доклад ставит своей целью проанализировать границы интерпретаций и посмотреть, что же происходит в зрительском опыте подготовленного наблюдателя в той точке, где сходятся три взгляда: писательский, режиссерский и его собственный. Подходящим материалом для исследования стали постановки Сергея Юрского, адаптировавшего «Лысую певицу» (2009) и «Стулья» (1994) для русскоязычной публики. В теоретическую основу легли культурологические работы С. Зонтаг «Против интерпретации» (1966), П. Рикера «Конфликт интерпретаций» (1969) и уже упомянутый «Третий смысл» Р. Барта (1970).