Отличие демократического правления от единоличного состоит в том, что при единовластии все зависит от личности правителя, в государстве которого всё несёт отпечаток его воли и характера, в то время как в демократии личностное сводится к минимуму, а правитель лишь выполняет функцию управления в чётко очерченных рамках и системе противовесов. Эту разницу прекрасно понимали жители Империи, среди которых были и историки. Они могли видеть, как одно и то же государство управлялось совершенно по-разному в эпоху Калигулы и Нерона или в эпоху пяти хороших императоров. Тем большее внимание вызывала личность первого императора — Октавиана Августа. Принцепс занимал двойственное положение: он был одновременно представителем старого республиканского мира, выросшим на его идеалах, и при этом основателем нового строя Империи. Эта двойственность отразилась даже в сочетании его имен: республиканского имени Октавиан и имперского имени Август. Система, построенная им, выступала преемницей Цезарю, но в ключевом вопросе о сопричастности к власти с ним расходилась. Цезарь сосредоточил в своих руках единоличную власть и погиб. Август поступил хитрее. Он породнился с бывшими врагами, предоставил им почести и должности, тем самым разделив власть со старой аристократией, образовав не диктатуру, а правление «семьи». Этот строй был назван «восстановленной республикой». Но при нем начинают появляться имперские институты и новая знать, лично преданная принцепсу. Такое сосуществование двух разных систем, которые поддерживались двумя разными элитами, могло быть только при Августе, который стал «своим среди чужих, чужим среди своих».