Ранее нами предпринималась попытка каталогизации речевых жанров в «Мастере и Маргарите» с точки зрения их структуры (первичные и вторичные), наличия коммуникативной цели, образа автора, событийного содержания и т. д. Систематизируя речевые жанры, мы обнаружили, что актуальным для романа «Мастер и Маргарита» оказывается фактор коммуникативного прошлого. 

Частотность его использования объясняется структурой текста — это развертывающийся во времени процесс рассказывания о событиях, которые уже произошли. Фактор коммуникативного прошлого влияет на ход повествования как в ершалаимских, так и в московских главах. Это проявляется в речи главных героев, для которых подлинное, доверительное общение осуществляется посредством речевого жанра «разговор по душам». Указанная форма общения предполагает не только классический вариант диалога «я» и «другой», но и процесс узнавания «себя» в «другом»: «Я здесь сижу из-за того же, что и вы, именно из-за Понтия Пилата».

Коммуникативная особенность этого речевого жанра в том, что адресант и адресат могут меняться местами, что не нарушает логичность и цельность повествования. Характерным является восклицание мастера во время диалога с Бездомным, рассказывающим о появлении Воланда со свитой: «О, как я угадал! О, как я все угадал!».
Внутри речевого жанра разговор по душам нами выделяется микрожанр «воспоминание». Его цель — эмоционально-духовное сближение коммуникантов. Особенностью речевого жанра «воспоминание» является наличие апелляции к воспоминанию и реакция на нее. Во время общения с мастером Бездомный просит пересказать роман о Пилате, реплика Ивана оказывается стимулом, после которого следует реакция: «Ах нет, нет, — болезненно дернувшись, ответил гость, — я вспомнить не могу без дрожи мой роман. А ваш знакомый с Патриарших прудов сделал бы это лучше меня. Спасибо за беседу».

Итак, речевые жанры в романе образуют диалогическое единство, они коррелируют друг с другом на языковом, идейно-образном уровнях. В дальнейшем целесообразно описать модели их взаимодействия.