Речь пойдет о журналистских толкованиях «Кольца Нибелунгов» в эпоху его первой русской постановки в Мариинском театре, о переводе его литературных источников и особенно «Старшей Эдды», благодаря автору которого посетители оперы получили, наконец, связный пересказ происходящего на сцене Тетралогии. Парсифалю повезло меньше. Он был сразу же оккупирован антропософами, а филологическая составляющая вагнеровской концепции до революции почти не рассматривалась. В центре доклада фигура Эллиса, пожелавшего перевести текст «Парсифаля» и связать его с романом Вольфрама фон Эшенбаха. Заодно, как следует из его архива, он намеревался подучить немецкий язык. Кстати, ту же цель преследовал А. Блок, улучшавший свой немецкий чтением «Песни о Нибелунгах».
В результате получилось так, что «Парсифаль» на столетие исчез из русской культуры и до сих пор остается предметом произвольных толкований, хотя его музыкально-мифологическая структура проста и выстроена очень жестко. Опираясь на современную оперно-вагнероведческую литературу и на современные сценические интерпретации, постараюсь наглядно представить, какое огромное расстояние отделяет наше понимание вагнеровской мистерии от того, как пытались ее трактовать в эпоху Блока, Белого, Эллиса и Эмилия Метнера.