49th International Philological Conference (IPC 2020) in Homage to Professor Ludmila Verbitskaya (1936-2019)

Проспер Мериме в истории французской литературы и своих произведениях

Татьяна Юрьевна Боярская
Докладчик
старший преподаватель
Санкт-Петербургский государственный университет

Ключевые слова, аннотация

П. Мериме, ироничный эстет, удовольствие от письма, жанровый синкретизм, обрядовый хор, тождество автора и рассказчика, этическая позиция.

Тезисы

Мериме (1803–1870) вошел в историю литературы как непревзойденный стилист, автор лаконичного повествования, лишенного эмфазы и длительных описаний, присущих многим его современникам, позволив тем самым французской словесности избежать «излишеств» романтизма. Между тем, в количественном отношении его произведения уступают творческому наследию В. Гюго, О.Бальзака, Стендаля и Флобера. Это в значительной степени объясняется тем, что писательство не стало для Мериме ремеслом: большую часть жизни он посвятил охране исторических памятников, изучению истории Франции, Испании и России, переводам из Пушкина, Гоголя,Тургенева. За создание труда по истории гражданских войн Древнего Рима удостоился принятия во Французскую Академию. Получил назначение сенатора.
Мериме писал из удовольствия, доставляемого письмом. Он одним из первых обратился к истокам словесного искусства — обрядовому хору, в котором отсутствовало разделение лиц на действующих и воспринимающих, введя его в драму «Кромвель» (1824) и сборник «Театр Клары Гасуль» (1825). Присущий народному творчеству жанровый синкретизм был передан в исторических жанрах — драме «Жакерия» (1828) и романе «Хроники царствования Карла IX» (1829). Оригинальность стиля, запечатлевшего личность писателя, а вернее, его маску ироничного эстета, получила воплощение в образах персонажей новеллистического жанра. Героям своих светских новелл («Этрусская ваза» 1830, «Двойная ошибка» 1833, «Арсена Гийо» 1844) Мериме передоверил собственные чувства и заблуждения. В фантастических новеллах «Венера Ильская» (1837) и «Кармен» (1845) наблюдается ситуация буквального тождества автора и рассказчика. В первом случае для того, чтобы высмеять провинциальных антикваров и образумить вандалов, а во втором — раскрыть в метафорической форме свою этическую позицию.