Осведомленность говорящего о пропозициональном содержании высказывания — одно из базовых предварительных условий репрезентативного речевого акта. Поэтому вербализация говорящим своего когнитивного статуса получает дополнительную прагматическую нагрузку, маркируя определенные речевые стратегии и типы высказываний (напр., Я ЗНАЮ — упреждение контрдоводов или признание правоты собеседника, (ДА) ЗНАЮ (Я) — отказ слушать новые аргументы). Этот тезис подтверждает практика перевода таких речевых формул, когда эквивалентность на уровне высказывания требует значительной перестройки и замены структур. Мы проследили функциональные параллели между ссылками на свои знания в речи типа рус. ЗНАЮ, ПОНИМАЮ, ПОНЯЛ, ДОГАДЫВАЮСЬ, УВЕРЕН, СЧИТАЮ, ЗНАТЬ НЕ ЗНАЮ, ОЧЕНЬ СОМНЕВАЮСЬ и т. д. на русско-японском материале трёх типов: а) переводы произведений русской литературы (А. Чехов, Л. Толстой); б) примеры из устного общения, включая полученные от информантов; в) случаи употребления сходных маркеров в деловой переписке. Общий вывод из наблюдений заключается в том, что ссылки говорящего на свои знания сильно конвенционализируются как носители «процедурных» значений, тяготеющих к определённой области - эмоции говорящего, оценочность, управление дискурсом, эпистемическая модальность. При общем лексическом «меню» для этого семантико-функционального поля (ментальные предикаты, реже — модальные наречия в японском) ключевую роль играет выбор конкретной лексемы и интонационный контур, порядок слов в русском и коммуникативные частицы в японском, см. rikai dekinai = я не понимаю! (отказ принять доводы), wakaranai na = не понимаю (ворчание «про себя»). Именно в совокупности этих черт такие дискурсивы выступают (и должны становиться предметом межъязыковых сравнений) как самостоятельные элементы лексикона.