В 1772 г. в журнале «Вечера» появились первые переводы на русский язык произведений С. Геснера. Среди них было напечатано стихотворное переложение его прозаической поэмы  «Потоп» («Die Sündfluth»), созданной в 1762 г. Автором этого переложения была Е. В. Хераскова. Изучение этого произведения может поставить перед исследователем ряд важных проблем, касающихся как литературной репутации Геснера в России, так и более общих вопросов о соотношении стихотворных и прозаических текстов. Среди них одной из наиболее интересных представляется проблема поэтического стиля. Надо сказать, что переложение Е. Херасковой, (во многом за счет своей стихотворной формы) довольно далеко от оригинала, причем главное его отличие связано не с сюжетом, а со стилем произведения. Хотя писавшие о Геснере критики и исследователи отмечали простоту стиля как одну из главных особенностей его творчества, прозаические идиллии Геснера на фоне русских стихотворных образцов этого жанра выглядят скорее как тексты, отличающиеся сложностью (синтаксиса, лексики, образов). Эта усложненность в сочетании с изяществом отразилась в прозаических переводах идиллий, напечатанных в 1772 г. в «Вечерах». На этом фоне переложенная стихами прозаическая поэма Геснера явно выделяется, в ней отсутствуют как раз те стилистические особенности, которые были характерны для первых русских переводов его идиллий. Переложение Херасковой обнаруживает сходство не с ними, но с русскими стихотворными идиллиями, активно печатавшимися в том же журнале; в частности, значительно упрощается поэтическая форма. Возникает вопрос о том, почему Хераскова ориентируется не на прозаические переводы идиллий Геснера, появлявшиеся в том же журнале, где было напечатано ее стихотворное переложение, а идиллии стихотворные. Очевидно, стихотворная форма сыграла здесь определяющую роль: Хераскова сочла более уместной ориентацию на стихотворные тексты других авторов, а не на прозу. Использование же опыта идиллий при переложении прозаической поэмы, возможно, обусловлено тем, что Геснер в сознании Херасковой (как и в сознании большинства его читателей во всей Европе) был связан прежде всего с жанром пасторали. Именно поэтому для переводчицы и не было принципиальной разницы между его прозаическими идиллиями и прозаической поэмой. В пользу этой гипотезы могут свидетельствовать и некоторые сюжетные изменения, которые Хераскова вносит в свое переложение.