Слова с семантикой отрицания теистических взглядов как репрезентанты семантики чуждости в старославянском языке (на фоне древнерусского и современного русского языка)
Илья Андреевич Афанасьев
Докладчик
магистрант 2 курса
Санкт-Петербургский государственный университет
Санкт-Петербургский государственный университет
ауд. 201
2018-04-17
14:35 -
14:50
Ключевые слова, аннотация
В докладе рассматривается лексика с семантикой отрицания теистических взглядов в старославянском языке как элемент концептуальной оппозиции «свой — чужой». Базовым материалом для исследования послужили данные из «Старославянского словаря» под ред Р. М. Цейтлин и др., для сопоставления — данные «Материалов...» И. И. Срезневского, Словаря древнерусского языка XI—XIV вв., Словаря русского языка XI—XVII вв., БТСРЯ. По результатам исследования были получены сопоставительно-квантитативные характеристики группы, а также уточнены границы номинативного поля концептуальной оппозиции «свой — чужой».
Тезисы
Исследование, результаты которого представлены
в докладе, выполнено в рамках проводимого автором изучения
концептуальной оппозиции «свой — чужой». В старославянском языке
данная оппозиция репрезентирована значительным количеством лексических единиц,
образующих целый ряд лексико-семантических и корневых групп. Целью
настоящего исследования стало изучение части номинативного поля изучаемой
оппозиции — слов с семантикой отрицания теистических взглядов.
В выборку по старославянскому языку вошло 17 слов с корнями —бог/бож—, —вѣр, –подоб–, —хоул—. Семантика слов абстрактна с ярко выраженной негативной коннотацией (богомрьзкъ 'богомерзкий'). Отнесение их к оппозиции «свой — чужой» обусловлено религиозным характером памятников, а также рядом контекстов, напр., поганъскы и безбожьны обычаи 'языческие и безбожные обычаи', в которых христианская культура «своих» противопоставляется нехристианской культуре «чужих».
Выборка по древнерусскому языку количественно больше (36 слов) ; слов с корнем —подоб— и соответствующей семантикой нет, резко увеличилось количество прилагательных, преимущественно с негативной коннотацией (зълобожьныи 'ненавистный Богу'). Подтверждение того, что они могли являться носителями семантики чуждости, выражено, прежде всего, в слове богостудьныи 'чуждый богу': —студ—является вариантом корня —чуж—. Ключевые компоненты значения: «неверующий + чуждый + негативная коннотация». Также можно привести ряд контекстов, таких как богонечестивому повелѣнию не кланяемся. Здесь отдающий повеление чужд «нам», тем, кто не кланяется.
В выборку по русскому языку вошло 10 слов. Образующие группу корни не изменились. Внутри словообразовательных групп различаются они преимущественно частью речи (безбожник — безбожный) и не выражают отношение чуждости, неся нейтральную семантику «неверующий».
Квантитативный анализ показал: изменение состава группы происходит в основном среди имён прилагательных. Иначе говоря, меняется количество способов характеризации определённого лица: умеренное число негативных коннотаций в старославянском, максимальное в древнерусском и почти полное отсутствие в современном русском языке. Это косвенно свидетельствует о важности маркировки данного признака для текстов этих языков.
Таким образом, считаю возможным утверждать, что группа исторически испытывает тенденцию к нейтрализации (на это указывает присутствие таких слов, как богомрьзкъ(ыи) 'мерзкий Богу' в старославянском и древнерусском языках, и их отсутствие в современном русском языке). К перспективам исследования следует отнести выяснение того, входят ли данные слова в концептуальную оппозицию «свой — чужой» в современном русском языке.
В выборку по старославянскому языку вошло 17 слов с корнями —бог/бож—, —вѣр, –подоб–, —хоул—. Семантика слов абстрактна с ярко выраженной негативной коннотацией (богомрьзкъ 'богомерзкий'). Отнесение их к оппозиции «свой — чужой» обусловлено религиозным характером памятников, а также рядом контекстов, напр., поганъскы и безбожьны обычаи 'языческие и безбожные обычаи', в которых христианская культура «своих» противопоставляется нехристианской культуре «чужих».
Выборка по древнерусскому языку количественно больше (36 слов) ; слов с корнем —подоб— и соответствующей семантикой нет, резко увеличилось количество прилагательных, преимущественно с негативной коннотацией (зълобожьныи 'ненавистный Богу'). Подтверждение того, что они могли являться носителями семантики чуждости, выражено, прежде всего, в слове богостудьныи 'чуждый богу': —студ—является вариантом корня —чуж—. Ключевые компоненты значения: «неверующий + чуждый + негативная коннотация». Также можно привести ряд контекстов, таких как богонечестивому повелѣнию не кланяемся. Здесь отдающий повеление чужд «нам», тем, кто не кланяется.
В выборку по русскому языку вошло 10 слов. Образующие группу корни не изменились. Внутри словообразовательных групп различаются они преимущественно частью речи (безбожник — безбожный) и не выражают отношение чуждости, неся нейтральную семантику «неверующий».
Квантитативный анализ показал: изменение состава группы происходит в основном среди имён прилагательных. Иначе говоря, меняется количество способов характеризации определённого лица: умеренное число негативных коннотаций в старославянском, максимальное в древнерусском и почти полное отсутствие в современном русском языке. Это косвенно свидетельствует о важности маркировки данного признака для текстов этих языков.
Таким образом, считаю возможным утверждать, что группа исторически испытывает тенденцию к нейтрализации (на это указывает присутствие таких слов, как богомрьзкъ(ыи) 'мерзкий Богу' в старославянском и древнерусском языках, и их отсутствие в современном русском языке). К перспективам исследования следует отнести выяснение того, входят ли данные слова в концептуальную оппозицию «свой — чужой» в современном русском языке.