Доклад посвящен рассказу А. П. Чехова «На святках» (1900), который стал последним святочным рассказом писателя и своеобразным итогом этого жанра в чеховском изводе. Для характеристики жанрового своеобразия рассказа необходимо было рассмотреть его в ряду других текстов. В первую очередь это рассказы из «Петербургской газеты», в которой «На святках» был впервые опубликован. Первый номер газеты за 1900 г., возможно, из-за своей приуроченности к новогоднему празднику, а также к началу нового столетия, на удивление богат литературными текстами. Если обычный номер чаще всего ограничивался фельетоном, то в этом выпуске на одной странице размещены сразу три рассказа. Помимо рассказа «На святках», в газете опубликованы рассказы «Меблированная елка» В. Г. Авсеенко и «В Новый год» Н. А. Лейкина. Рассмотрение рассказа «На святках» в этом ближайшем контексте помогает включить его в более широкий круг современной ему массовой литературы. С другой стороны, рассказ «На святках» рассматривается в ряду других святочных рассказов Чехова. Здесь мы опирались на специально составленный список рассказов Чехова, расширенный по сравнению с тем списком, который представила в известной работе «Русский святочный рассказ: становление жанра» Е. В. Душечкина. В этот список были включены не только рассказы на святочную тему, но и тексты, опубликованные к Святкам, а также рассказы, в которых встречаются отдельные святочные мотивы. Сопоставляя рассказ «На святках» с этим широким кругом текстов, можно выделить наиболее значимые для святочного рассказа мотивы: путаницы, нечистой силы, ностальгического воспоминания, «чуда» и «античуда». В рассказе «На святках» сочетаются черты и рождественского, и антирождественского рассказа. Двойственность рассказа проявляется и на уровне его композиции, ведь «На святках» состоит из двух частей: два мира, два хронотопа. Сложная художественная и диалогическая структура рассказа, возможно, обусловлена в том числе и тем, что корни его лежат в максимально широком круге текстов. Он связан с ранним творчеством Чехова, вбирает в себя черты из позднего серьезного Чехова и в то же время соотносится с практически массовой литературой своего времени. С одной стороны, этот рассказ принадлежит к наиболее зрелым произведениям Чехова, с другой стороны, стоит рядом с сатирическими рассказами из «Петербургской газеты», рассчитанными на широкого читателя.