Буэнос-Айрес в рассказах Х. Кортасара — пространство совершения мести, высвобождения темных чувств. Идеей мести одержимы многие герои независимо от круга общения и статуса. Месть захватывает городское пространство подобно стихии, быстро передающемуся вирусу.
В исследовании представлена попытка описания «механизма» возникновения и развития чувства мести. Характерной чертой авторского стиля является желание дистанцировать читателя от происходящего. Кортасар дает понять: предмет рассказа — давняя история, поведанная человеком, знакомым с героями или имевшим к ним косвенное отношение. Образы медиаторов-повествователей создают эффект присутствия единой духовной сети, соединяющей всех в пространстве и времени. Взгляд из настоящего, обращенный в прошлое, обеспечивает объективное восприятие, позволяет хладнокровно проследить, где и как «созревает» месть.
Отправные точки маркированы урбанонимами Буэнос-Айреса. Здесь желание отмщения становится доминирующим чувством. Но оно не рождается тут, оно присуще человеку с самого детства, городское и пригородное пространство — всего лишь катализатор для ее проявления. Привкус детской обиды возникает как отголосок переживаний самого автора, в шесть лет оставшегося без отца. Так пространство детской идиллии становится одновременно и местом первых обид, мотиватором безотчетного желания мстить, защищая свою любовь, сохраняя гармонию рая.
Особым символическим значением наделен образ муравейника (рассказы «Бестиарий», «Отрава») — это и место единения — пространство родственного общения, и место борьбы, проявления самых противоречивых чувств.  Во взрослом мире месть принимает разнообразные причудливые воплощения. У обиды нет срока давности. Она выжидает момент, ищет нужное место. Таким местом становится Буэнос-Айрес и точки, до которых дотянулись из родного города-муравейника ходы памяти. Кортасар отмечает, что месть и боль рождаются не на поле ненависти, а на поле любви. Образы дыма, змеящихся улиц насыщают семантическую ауру неуловимой, неосязаемой мести. Она не дается ни глазу, ни разуму, а существует в виде молекул, насыщающих сам воздух, питающих движение жизни, бытует не только в виде низменного инстинкта, но и в высоких сферах духовности: «месть — тоже искусство, в поисках ее формы стремятся найти что-нибудь утонченно-прекрасное». Заражение ею становится приметой буэнос-айресского текста, распространяющей свое присутствие на все творчество аргентинского писателя.