Пословица понимается автором как языковой знак с текстовыми характеристиками и прагматическими функциями, используемый в речи/тексте как тактическое средство реализации коммуникативной стратегии. Мы опираемся на два подхода, лингвистический и фольклористский в определении этого сложного явления. Лингвисты А. Н. Баранов и Д. О. Добровольский определяют пословицу как фразеологизм, имеющий структуру предложения, обладающий семантикой всеобщности, выражающий рекомендацию или объяснение положения дел с точки зрения правил наивной логики, которые опираются на разделяемое всеми носителями языка общее культурное знание, определяющее практическое поведение человека в проблемных ситуациях.
Исследователи фольклора, относящие пословицы к текстам, считают, что их семантика складывается из темы (идеи), образа и синтаксической конструкции (структуры), но ведущим, по мнению К. Григаса (Grigas), является ядерный образ, связанный с метафорой. А. Крикманн (Кrikmann) убежден, что пословицы — это формулы и обобщающие импликации, что аксиологический и деонтический компоненты обязательно должны найти отражение в репрезентации содержания пословицы, поскольку практический разум легко справляется с переходом от «есть» к «должен» или к «хорошо/плохо», что невозможно описать в рамках логики. Эстонский паремиолог высказывает пожелание, чтобы метаязык, сводящий эти модальности, был создан в рамках лингвистической прагматики, теории искусственного интеллекта, теории текста или какой-либо психологической теории.
Языковой статус пословицы не влияет на ее функционирование в речи, тексте. Предложенная автором статьи модель КДМ и ее метаязык включает лингвопрагматический аспект, который позволяет описать переход от «есть» к «должен, следует» и от «есть» к «хорошо/плохо», а также когнитивный.