В романтических повестях и «Путешествии моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» А. В. Чаянова сконцентрировано большое число мифологических символов и образов. Создавая в эстетике модернизма мистические повести и следуя традиции Э. Т. А. Гофмана, Чаянов расширяет семантический пласт своих произведений, доводя до апогея, граничащего с пародией, эстетику романтической повести. Так, например, в традиционный сюжет похождений Казановы («История парикмахерской куклы…») встраивается связанный с древнегреческими сюжетами о Диоскурах, о Геракле и Ификле и др. образ близнецов, сестер Генрихсон. Один из близнецов связан с хтоническими силами, имеет божественную природу. Берта Генрихсон несет в себе черты Медузы-горгоны и Афродиты, с которой ее сравнивает автор, является символом мощи природных сил, их роковой власти над человеком.
Библейский Символ Вавилонской башни аллюзивно читается в «Путешествии моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» Чаянова. К нему отсылают многократные упоминания живописи Питера Брейгеля Старшего, автора картин «Большая Вавилонская башня» и «Малая Вавилонская башня», чье творчество востребовано жителями крестьянской страны. Утопические правители мыслят свою деятельность как теургическую, осуществляя искусственный отбор — «терапию неудавшихся жизней». Все стремления направлены на то, чтобы ни один талант не был бы утерян. Человек ставит себя в центр мира, нивелируется идея соработничества с Богом. Создавая модель возможного будущего страны, Чаянов, известный экономист, символикой Вавилонской башни предостерегал от идеи человекобожества.