Семантика исторического настоящего в латинском языке остается не вполне проясненной. Одни исследователи предлагают считать настоящее нейтральным повествовательным временем, другие — придерживаются традиционного взгляда, что употребление настоящего в повествовании о прошедших событиях несет специфическую смысловую нагрузку, а именно представляет события, как если бы они происходили в настоящий момент, а не в прошлом (см. H. Pinkster, ‘Is the Latin present tense the unmarked, neutral tense in the system?’, in R. Risselada, ed., Latin in Use: Amsterdam Studies in the Pragmatics of Latin, Amsterdam 1998, 63–83).
Традиционная точка зрения соответствует тому, как историческое настоящее употребляет Катулл. События, о которых повествуется в эпиллии, можно в основном отнести к двум временным планам. Первый составляют события, которые можно было наблюдать в день свадьбы Пелея и Фетиды — в том числе на покрывале с изображением Ариадны. При рассказе об этих событиях употребляются формы как прошедшего, так и настоящего времени. Ко второму плану относятся события, предшествующие свадьбе (или не изображенные на покрывале), и о них говорится исключительно в прошедшем времени. Эта повествовательная стратегия делает рассказчика очевидцем событий первого временного плана, тогда как события второго плана остаются за пределами его непосредственного опыта, и о них он узнает лишь из вторых рук.
Единственная аномалия — форма настоящего времени в ст. 85 magnanimum ad Minoa uĕnit sedesque superbas, стихе, который повествует о событии, не изображенном на покрывале. Думается, следует восстановить перфектную форму глагола, исправив Minoa на Minon: magnanimum ad Minon uēnit sedesque superbas.