«Сказка о потерянном времени» Е. Шварца построена на возрастной коллизии. Ленивые школьники Петя Зубов, Вася Зайцев, Маруся Поспелова и Надя Соколова превращаются в стариков, так как потерянное ими время присваивают себе старые волшебники, которые в свою очередь превращаются в детей.

По внешности Петя, Вася, Маруся и Надя — старые люди, а по поведению еще дети, и на экране появляются комические образы стариков, которые ходят, бегают, играют и даже дерутся. Кроме того, конфликт формы и содержания (внешность старика/старухи — внутреннее содержание мальчика/девочки и наоборот) отражается в речи героев: волшебники-дети кряхтят, охают, вздыхают, а Петя Зубов говорит о себе: «Бедный старик! Нечастный я мальчик!»

Лексика, связанная с выражением возраста, не только идентифицирует персонажей фильма, но и задает динамику зрительского восприятия. Зритель балансирует между точками зрения персонажей (детей-стариков и волшебников-детей) и окружающих их людей, которые воспринимают этих персонажей на основе их внешности и речевого поведения.

В докладе речевой портрет персонажей и лексика, входящая в тематическое поле возраста, исследуется как на материале пьесы Шварца (1940), так на материале фильма А. Птушко (1964). Тема времени, в том числе времени индивидуальной жизненной истории, являясь основной и в пьесе, и в фильме, тем не менее, получает в них разную реализацию. В докладе раскрываются формы дискурсивной репрезентации возраста в пьесе и фильме, характерные для советской культуры 1940-х и 1960-х гг.