Отдельные оценочные характеристики рифмы Ломоносова появлялись еще при жизни поэта в критических и пародийных отзывах его современников (В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова); комментарии о рифмах  отдельных стихотворных тестов, ставших уже хрестоматийными, неизменно встречаются в учебниках словесности на протяжении всего XIX в. (Д. Самсонова, А. Кубарева, И. Давыдова, И. Пинского, П. Перевлесского, В. Классовского и мн. др.); наконец, ни одно из научных исследований истории русской рифмы, предпринятых в веке XX, не обходилось без обсуждения места поэта в формировании нового силлаботонического стиха и новых принципов рифмовки (напр., в работах В. М. Жирмунского, Д. Самойлова, М. Л. Гаспарова). Едва ли не большее внимание уделялось рифме Ломоносова в лингвистических работах, посвященных истории русской грамматике и орфоэпии (Р. Кошутича, Н. Дурново, В. В. Виноградова, С. П. Обнорского, Г. О. Винокура, Н. А. Мещерского и др.). Между тем логика становления и эволюции рифмы поэта в ее тесной связи с жанровым и метрико-строфическим репертуаром оставалась вне поля зрения исследователей, несмотря на это, ее динамика одинаково активно проявлена как на уровне словаря стихоокончаний, так и на уровнях грамматики и фоники. Так, на каждом из 6 основных этапов развития стиха Ломоносова существенные изменения прослеживаются не только в метрическом и строфическом репертуаре, но и в репертуаре типов рифмы и в целом — стихоокончаний как рифмованного, так и нерифмованного стиха). В этой динамике можно выделить две сменяющие друг друга стратегии:  I–IV периоды (1732–1757) и V–VI периоды (1758–1764). Данные Словаря рифм Ломоносова (СПб., 2011) позволяют как проследить логику каждой из них, так и сопоставить динамику в лексико-грамматических и — отчасти — фонетических предпочтениях стиха Ломоносова с динамикой  нового периода истории русского стиха, выявленной на материале исследования полного корпуса лексических стихоокончаний.