Что в большей степени детерминирует интерпретацию текста: исторический или историко-литературный контекст? Что является большим вызовом для интерпретирующего: включенность самого субъекта в конкретную историографическую парадигму или его принадлежность к одной из школ истории литературы? Для поиска ответов на эти вопросы мы выбрали пародии на произведения У. Шекспира в качестве текстов, которые последовательно помещали в различные историко-литературные и исторические контексты для того, чтобы найти те, в которых пародируемый Шекспир казался бы наиболее уместным.
Поставленная в докладе практическая задача находит «неожиданное» решение. Ни устойчивые схемы описания Викторианской Англии, ни устойчивые  представления об основных направлениях литературы Великобритании этого периода, которые можно почерпнуть из авторитетных отечественных академических источников, не позволяют найти законного места для пародийных версий произведений Шекспира. Травестия и бурлеск в литературе и театре пользовались при королеве Виктории огромной популярностью. Издание текстов XIX в., пародирующих Шекспира, потребовало пяти томов [1]. Описанная ситуация заставляет задаться следующим вопросом: почему существенная часть культурной атмосферы Великобритании XIX в. оказалась для отечественных историков и литературоведов в «серой зоне»?
Доклад предлагает следующую гипотезу в качестве ответа на этот вопрос: отечественная историография и история литературы в значительной степени принадлежит историцистской парадигме, которая автоматически исключает из зоны описания все то, что должно уйти на периферию, уступив центральное место тем, кто сегодня признан победителем. Можно смело утверждать, что если бы историцистская парадигма складывалась в конце XX в., то бурлеск и травестия XIX в. были бы объявлены важнейшими культурными предшественниками постмодернизма.

Список литературы:
[1] Nineteenth-century Shakespeare Burlesques, ed. by Stanely Wells. 5 vols. London: Diploma Press, 1977–1978.