«Хронологическая несовместимость» Ф. Ф. Зелинского — Колумбово открытие
Михаил Михайлович Позднев
Докладчик
профессор
Санкт-Петербургский государственный университет
Санкт-Петербургский государственный университет
171
2016-03-16
16:40 -
17:10
Ключевые слова, аннотация
Хотя «хронологическая
несовместимость» часто проблематизируется, попыток вычитать Гомера,
зарегистрировав все случаи переноса действия на другой театр, причем оценить не
только мотив и способ оформления подобных передвижек, но именно синхронность
параллельных сюжетов, не предпринимается. Правомерность исследования, следует,
между тем, уже из выверки тех примеров, которые приводит Ф. Ф. Зелинский,
сформулировавший свой «закон» в 1896 г. Наблюдения приводят к результатам,
помогающим лучше понять как повествовательную технику Гомера, так и подлинную
ценность открытия Зелинского.
Тезисы
В новейшее время расцвета
нарративистики «закон хронологической несовместимости» Ф. Ф. Зелинского стал
предметом оживленной дискуссии. Изыскиваются изящные, хотя едва ли достаточно
ёмкие формулировки, например, «interlacing technology», термин И. де Йонг, призванный заменить «analysierend-desultorische Methode» Зелинского. Ограничивается поле приложения закона: Й. Латач отметил, что сцены
единоборств как «точечные» эпизоды не отвечают критериям «Inkompatibilitätsgesetz». Указывается на «невозможность единого
подхода» (Р. Скоделл). Ведется спор о том,
насколько естественно мотивирована изображенная последовательность действия. По
мнению сторонников «несовместимости», предполагаемое «реальное действие»
отличается от представленного. Других литературоведов (в их числе Г. Патцер)
мотивировки Гомера удовлетворяют. Прийти к согласию невозможно, поскольку оппоненты
исходят из субъективного восприятия изображаемого.
Этот упрек можно, конечно, предъявить и самому Зелинскому. Статьи архагета дискуссии (почти не цитируемые ее участниками, что и понятно: первая написана по-русски, вторая — на изысканном немецком) вдохновляет пафос первооткрывателя. Отсюда категоричность стержневого тезиса: действие у Гомера никогда (!) не возвращается к исходной точке.
Отказавшись от оценки мотивировок, рассмотрим «хронологическую пондерацию» каждого из совмещений. Закон Зелинского немедленно покачнется: развернутые параллельные действия и в реальном изображении зачастую параллельны. Пробуждение Одиссея, его разговор с Афиной, сокрытие феакийских даров одновременны с превращением корабля феакийцев в камень; пребывание Одиссея у Эвмея совпадает с путешествием Телемаха назад на Итаку; Гектор оттесняет врагов к кораблям, в то же самое время другая часть ахейцев, ободряемая Посейдоном, одерживает победу. Примеры нетрудно умножить.
Неужели открытие Зелинского сводится к регистрации отложенных без самоочевидной причины действий? Почему он настаивал на революционности своей находки? Думаем, его впечатлило оформление переходов: в абсолютном большинстве случаев Гомер ограничивается противительной частицей (иногда переход совершается посреди стиха: Od. 13, 187) и действительно нигде и никогда не оговаривает параллельности. Слушатель и читатель должны догадываться об этом самостоятельно, без помощи автора. Дело, вероятно, в нежелании нарушить иллюзию.
Зелинский в самом деле открыл замечательную особенность гомеровского эпоса, только не ту, которую полагал открытой. Параллельные действия имеются. Но отсутствует даже намек на того, кто должен их воспринимать. Тот, для кого творит автор, слушатель или читатель, столь ощутимо присутствующий у Гесиода, в гомеровских поэмах как бы (в том и хитрость) забыт, а о себе автор вспоминает лишь в связи с темой божественного вдохновения.
Этот упрек можно, конечно, предъявить и самому Зелинскому. Статьи архагета дискуссии (почти не цитируемые ее участниками, что и понятно: первая написана по-русски, вторая — на изысканном немецком) вдохновляет пафос первооткрывателя. Отсюда категоричность стержневого тезиса: действие у Гомера никогда (!) не возвращается к исходной точке.
Отказавшись от оценки мотивировок, рассмотрим «хронологическую пондерацию» каждого из совмещений. Закон Зелинского немедленно покачнется: развернутые параллельные действия и в реальном изображении зачастую параллельны. Пробуждение Одиссея, его разговор с Афиной, сокрытие феакийских даров одновременны с превращением корабля феакийцев в камень; пребывание Одиссея у Эвмея совпадает с путешествием Телемаха назад на Итаку; Гектор оттесняет врагов к кораблям, в то же самое время другая часть ахейцев, ободряемая Посейдоном, одерживает победу. Примеры нетрудно умножить.
Неужели открытие Зелинского сводится к регистрации отложенных без самоочевидной причины действий? Почему он настаивал на революционности своей находки? Думаем, его впечатлило оформление переходов: в абсолютном большинстве случаев Гомер ограничивается противительной частицей (иногда переход совершается посреди стиха: Od. 13, 187) и действительно нигде и никогда не оговаривает параллельности. Слушатель и читатель должны догадываться об этом самостоятельно, без помощи автора. Дело, вероятно, в нежелании нарушить иллюзию.
Зелинский в самом деле открыл замечательную особенность гомеровского эпоса, только не ту, которую полагал открытой. Параллельные действия имеются. Но отсутствует даже намек на того, кто должен их воспринимать. Тот, для кого творит автор, слушатель или читатель, столь ощутимо присутствующий у Гесиода, в гомеровских поэмах как бы (в том и хитрость) забыт, а о себе автор вспоминает лишь в связи с темой божественного вдохновения.