Если в XVIII в. Китай проникал в Россию в основном в знаковой системе стиля шинуазри (китайщина), то начало XIX в. можно назвать временем настоящего открытия Китая для России. Однако в художественных текстах и публицистике образ китайца был далек от реального, к нему обращались с самыми разными целями. Прагматическим целям говорящего служит образ Китая в произведениях А. С. Грибоедова и Л. Толстого. Так, Чацкий, герой комедии «Горе от ума», позитивно оценивает «незнанье иноземцев» китайцами, противопоставляя их московским дворянам. Позднышев, герой повести «Крейцерова соната», также в качестве неоспоримого аргумента приводит позитивный пример китайцев: «В Китае музыка государственное дело. И это так и должно быть». Сказочно-мифологический образ китайца складывается в речи, которая ведется от лица простого, необразованного человека. «Китайцы, знаете, тоже басурманы, живут за Сибирью, к Индейскому морю ― народ узкоглазый, делают чай, вот что бары наши пьют по утрам; а впрочем, не воинский народ, и домы-то у них бумажные, а пушки стеклянные, ружья глиняные. [Н. А. Полевой.]. Данный пример отражает сказочно-мифологическую картину мира говорящего: фантастика с элементами абсурда (пушки стеклянные, ружья глиняные) легко соединяется с реалиями быта делают чай. Оксюморонное соединение нетолерантного с сегодняшней точки зрения определений узкоглазый, басурманы и признаков более высокого социального статуса, чем у рассказчика-солдата, бары отражает мифологичность существования китайцев. Противоречивый образ возникает в художественном тексте и в публицистике, когда автор оценивает просвещенность китайцев. Здесь встречаются прямо противоположные точки зрения: китайцы — просвещенная нация, китайцы — враги просвещения, что позволяет объединить публицистический и художественный дискурс. «Китайцы суть народ весьма просвещенный в своем роде и превосходят в этом некоторым образом все прочие народы. [А. О. Корнилович] В противоположность: «От прелестных стихов Жуковского, где месяц светит и мертвец едет, мысль моя на Астольфовом гиппогрифе залетела на луну, на которой, говорят, живут люди, которые пьют воздух и строят стены от ветра, как китайцы от просвещения. [А. А. Бестужев-Марлинский]. В. М. Головнин характеризует китайцев «как народ трудолюбивый, неприхотливый и по бедности своей готовый везде жить, где только может снискать пропитание, и пр. Эта мифологема оказалась самой устойчивой: мы можем встретить ее и в современной публицистике. Можно сделать вывод,  что в большинстве случаев  мифологический образ китайца в русской языковой картине мира XIX в. отражает собственную картину мира говорящего.