Я. Пинборг усматривал в грамматических учениях эпохи Абеляра (1079 – 1142) стремление логики поглотить грамматику (Pinborg 1967: 23). В этом высказывании проявилась типичная для историков науки сосредоточенность на своем предмете, к тому же не получившем надлежащего определения. Сходным образом в авторитетной и весьма серьезной «Истории лингвистических учений» средневековье рассматривается с точки зрения развития языковой теории, подразделяясь на несколько периодов, одним из которых является период лингвистики, завершившийся к середине XIV в. (Грошева 1985: 220; курсив мой – Ю.К.).
В действительности, в этот период грамматика в традиционном ее понимании не «уступила место логике», но не заменилась ею и, тем более, не исчезла полностью. Правильнее всего сказать, что грамматика продолжала занимать изначально отведенное ей место в ряду свободных искусств, т.е. оставалась в сфере филологии и преподавания, предшествовавшего собственно науке, каковой и была в этот период логика. Последняя, в свою очередь, описывалась, прежде всего, марксистско-ленинской наукой, как «поглощенная теологией», с чем можно было бы согласиться, признав, что средневековая теология была, в сущности, единственной областью познания, имевшей определенную цель и использовавшей в качестве своих инструментов любые доступные ей средства, будь то логика или живопись.
Грамматическая теория в этот период почти не развивалась, поскольку грамматика полностью отошла в сферу преподавания кодифицированного к тому времени латинского языка. Тем не менее, и здесь встречаются иногда интересные замечания, связанные либо с собственно языком (древнеанглийские междометия в грамматике Эльфрика) или метрикой в трактате Бэды Достопочтенного. Показательно, что для обоих авторов латынь не была родным язком даже в историческом смысле. Иначе говоря, они смотрели на нее как бы извне, подобно создателям «метаязыков» для анализа древних текстов (александрийские грамматики) или обучения поэтов (исландские, ирландские, окситанские грамматические трактаты). Предоставив в распоряжение современных лингвистов бесценные сведения, касающиеся их языков, сами они не были, тем не менее, лингвистами, поскольку в их время просто не существовало «науки о языке», характеризующейся, как наука вообще, единством (а) цели, (б) объекта, (в) материалом и (г) методикой исследования.
Все эти компоненты в той или иной степени присутствуют в сочинениях, так или иначе связанных с языком практически всех периодов: начиная, по крайней мере, с античности, язык был единственным объектом ,доступным наблюдению и анализу; язык диктовал методику его описания и т.д. Это, собственно, и дает основания говорить (не всегда с должным основанием), например, о средневековой «лингвистике». Однако (само)целью исследования язык стал лишь после Ф. де Соссюра, с какового момента и появились основания говорить о языкознании sui generis.
Историк языкознания, прослеживающий развитии отдельных сегментов языковедческой традиции или традиции в целом, обязан принимать во внимание все составляющие языкознания как науки, делая поправку на время ее бытования и, соответственно, соблюдая терминологическую строгость, противную антинаучной метафоричности.

Литература:
Грошева А.В. Грамматические учения западноевропейского средневековья // История лингвистических учений. Средневековая Европа. Л., 1985.
Pinborg J. Die Entwicklung der Sprachtheore im Mittelalter // Beiträge zur Geshichte der Philosophie. und Theologie des Mittelaters. B. 42. Münster, 1967.