XX век ознаменовал начало новой эры в повествовательной традиции и подарил миру множество новых нарративных форм. В частности, эпоха была ознаменована беспрецедентным плюрализмом многоуровневых повествовательных техник в литературном дискурсе: от Пруста до Роб-Грийе, от Фолкнера до Фаулза и Женета. Такое многообразие поставило проблему статуса метапрозы не только в литературе, но и в других, в частности, изобразительных, видах искусства. Одной из ярких особенностей французской литературы модернизма стало повышенное внимание к статусу письма как такового. Стремление выйти за пределы привычного диегетического универсума и ввести в повествование элементы, принадлежащие иерархически другим повествовательным уровням (например, инстанцию автора, пишущего роман) привело к рекуррентному использованию таких риторических конструкций, которые традиционно принято обозначать термином mise en abyme или métalepse. И хотя примеры использования этих приемов известны еще со времен античности, именно в литературе модернизма подобная техника обретает форму нарративной стратегии и подчиняет себе все уровни текстовой структуры. Современные исследователи обращаются к проблеме метапрозы с целью объяснить глобальное смещение фокуса «художественного сознания» с окружающего мира на формы его отражения; на литературную саморефлексию, изображающую процесс создания произведения в самом этом произведении (V.Wolf, L.Hutcheon). Эти трансформации вскрывают присущую литературе модернизма оппозицию «референтность vs. рефлексия», которая определяет основные принципы метапрозы. «Если архаический миф не знал противопоставления реальности тексту, то ХХ век всячески обыгрывает эту неопределенность» (В. Руднев). Рефлексивный нарратив становится в этом смысле особым типом литературного повествовательного дискурса, все категории которого встраиваются в единую – метанарративную – стратегию. (L. Hutcheon, E. Fulop, B. McHale и др.).Семантические основания эволюции рефлексивного нарратива хорошо прослеживаются на материале французской прозы XX века. Начиная с романа «Фальшивомонетчики» А. Жида, метанарративные стратегии неоднократно привлекают внимание французских романистов. Их способность придавать персонажу активность самого нарратора привлекает авторов возможностью создавать «дистантное» письмо (ориентирование на Флобера) и отвечает требованиям нонклассических жанров. В середине XX века получает широкое распространение понятие «нулевой степени письма, провозглашается концепция смерти автора (Р. Барт). В нарративном смысле, нарратор стремится к максимально дистантному повествованию, к отсутствию автора в тексте. Из романа исчезает время Le Passé Simple, писатели проповедуют уход от всякой метафоричности. Стремление эстетики к созданию новых фикциональных форм с минимальным присутствием автора в тексте, очевидно, обусловливает широкое распространение рефлексивного нарратива. Во французской литературе 50-60-х гг. его использование, скорее всего, объясняется не провозглашением текста как метафикциональной иллюзии, а поиском некоторой самопорождающей формы. Создание рефлексий в тексте на разных диегетических уровнях становится одной из самых продуктивных текстовых моделей. Наиболее очевидным образом эта модель отвечает эстетике направления французского Нового Романа (Н. Саррот, А. Роб-Грийе, М. Бютор, К. Симон и др.).В постмодернистской прозе рефлексивные конструкции становятся аллегорическим, пародийным элементом в романе (Р. Кено), а на рубеже XXI века они используется для создания игровых парадоксальных эффектов (Д. ван Ковеларт). Таким образом, разнообразные формы многоуровневых повествовательных техник в литературе французского модернизма и постмодернизма сводятся к единой интерпретационной модели, которую можно условно обозначить термином «рефлексивный нарратив», однако специфику его категорий, равно как и семантические и структурные отношения, возникающиев интертекстуальном пространстве, исследователям еще только предстоит выяснить.