Исследования поэзии военных лет, как и всех литературных родов и жанров того периода в целом, базируются на нескольких постулатах, повторяемых в течение всего прошедшего времени. «Поэзия вступила в бой в одном строю с армией». Советская поэзия «встала в строй защитников родины». «Художественное слово становилось оружием в борьбе». «Душевная близость с народом является самой примечательной и исключительной особенностью отечественной лирики 1941–1945 гг.». Патриотизм. Героика. Мужество. Товарищество. Ненависть к врагу. Прославление подвига. Вера в победу. Национальная гордость. Любовь к отчизне, к матери, к женщине, к родной природе. Поэзия призывает, мобилизует, вдохновляет…
Ни одно из этих утверждений не вызывает сомнений. Они верны. Однако когда исследователи переходят от общей характеристики периода к творчеству отдельных писателей и к их наиболее известным созданиям, расширяется, как правило, лишь иллюстративный материал, а социально-эстетическая проблематика остается всё в тех же границах. В результате создается ложное впечатление об однообразии, декларативности стихотворного творчества в пору войны. Порой под это подводится теоретическая база. Так, шаблонность агитационных стихов-призывов по длящейся десятилетиями инерции выдается за достоинство «поэзии, выражающей массовое сознание», каковой прежде всего и рисуется поэзия войны. Для этой цели порой подбирается наукообразная терминология, вроде оксюморона «повторяемость неповторимого».
Так или иначе, разделы, посвященные литературе Великой Отечественной войны, теперь занимают незначительное и к тому же всё сокращающееся место в учебных пособиях. Этот период лишь формально отражается в учебных программах и — что совсем недопустимо — выпадает из читаемых лекционных курсов. Насущной задачей является не только возвращение его на законное, достойное место в будущих «Историях» отечественной словесности, но и убедительное выявление самобытности, смелости поэтических открытий, которые совершены в лучших произведениях тех лет. Ведь это война заставила увидеть: «Его зарыли в шар земной, / А был он лишь солдат… Руками всех друзей / Положен парень в шар земной, / Как будто в мавзолей…». Разве прежде кто-нибудь рискнул взять такой масштаб для простого солдата, обычного человека? На него имел право только вождь. Но испытания войны породили новую меру ответственности, дали силы следующей генерации поэтов, прозаиков («лейтенантская проза»), расширили горизонты всей литературы, обогатили ее новыми звуками, образами, более глубоким видением очень важных сторон жизни. Именно в этом ключе интерпретируются «Мой товарищ, в смертельной агонии…» И. Дегена, «Перед атакой» и «Мы не от старости умрем…» С. Гудзенко, «Враги сожгли родную хату…» М. Исаковского, «Его зарыли в шар земной…» С. Орлова, «Жди меня» К. Симонова, «В землянке» и «Жизнь и мечта» А. Суркова, «Две строчки» А. Твардовского.