В XVII веке в Московском Чудовом монастыре старцем Епифанием Славинецким выполняется перевод Нового Завета (далее – НЗЕ). Его отличительной особенностью является максимальное стремление сохранить близость к тексту оригинала, отсюда – такое обилие грецизмов. Епифаний, разрабатывая собственные переводческие методы, находит поддержку у своих западно-славянских коллег. Он видит, что его подход уже апробирован, и использует Библию Якова Вуйка в качестве дополнительного источника (несмотря на то, что окружение Епифания объявляет себя «грекофилами-традиционалистами).
Практически в это же время активным деятелем католической реформы Йонасом Якнавичусом осуществляется перевод польского и литовского Евангелия. Первое, что стоит отметить при изучении памятника, – это стремление переводчика сделать свой текст максимально понятным. Источником для перевода, судя по всему, послужила польская Библия Якова Вуйка. Сравнивая два перевода XVII века, один из которых выполнен в Москве, другой – в Вильнюсе, можно отметить некоторые их особенности. В переводе НЗЕ, как было сказано выше, встречается большое количество грецизмов, но иногда выбор лексемы происходит с опорой на польский текст. Так, например, на месте греческого αναστάσις в славянском тексте мы находим перевод востаніе, а не воскресение, как это было характерно для предыдущих редакций. В польско-литовском же Евангелии славянская лексема довольно часто поясняет литовскую или употребляется на ее месте, что делает текст более доступным для понимания. Например, в переводе последовательно употребляется славянизм duša вместо литовского siela. Таким образом, мы видим, что в одном случае (НЗЕ) переводчик старается взять из польской Библии то, что ему кажется более научным, а в другом случае (польско-литовское Евангелие) текст Вуйка служит не просто источником перевода, но и текстом, из которого берутся отдельные лексемы, облегчающие понимание произведения.